Прочие мятежники почувствовали облегчение, когда Люцифер отделил от них большую часть Убийц, вступивших в Алебастровый Легион, под командование Азраэля. Так они могли чувствовать себя непричастными к той грязи, которой казалась им человеческая смерть, и держаться в стороне от тех, кто постоянно напоминал им о наказании и ссылке.

Разумеется, не все Халаку присоединились к Алебастровому Легиону. Мадизель осталась в Генхинноме и стала советницей Люцифера, немой фигурой, которую избегали все прочие ангелы, оказавшиеся во Дворце Теней. В самом деле, численность Убийц, вступивших в другие легионы, было столь незначительным, что прочие легионеры могли без труда не замечать их. В конце концов, остальные Дома и до падения не жаловали Убийц своим вниманием. С началом войны это отношение не изменилось. Конечно же, они замечали героев Дома Надвигающейся Ночи, прорубающих целые просеки в рядах ангелов и людей во время жесточайших боевых столкновений, не могли они игнорировать и тихую мудрость Мадизели, участвовавшей в военных советах мятежников. И все же почти никто из старших Домов не осознавал, как мало Халаку принимает участие в основных событиях войны и какова их роль в достижении поставленных целей.

Так где же были Халаку? Они были на тех же полях сражений, что и их товарищи, отделенные от остальных мятежников лишь предсмертным хрипом, но вели они иной бой. По другую сторону остановившегося сердцебиения, в несколько смещенной реальности, недоступной обычному человеческому восприятию, начиналась вторая битва, в которой Убийцы и Жнецы сражались за освободившиеся души умерших. Ангелы, некогда работавшие бок о бок, теперь воевали с яростью, способной удивить даже Пожирателей. Неразумный поступок Каина возвестил начало новой эры жестокости, когда ангелы уничтожали ангелов, а люди убивали людей.

Тон битвы был задан в тот момент, когда умер первый человек. Убийца ждал его душу, а Жнец противостоял ему. Оба они настороженно кружили поблизости, выжидая, когда же наступит момент смерти. Затем верный небу ангел, лишь на мгновение опередив Убийцу, отделил дух от плоти и забрал его себе.

«Что ждет эту душу?» - спросил Убийца.

Ангел не ответил ему. Он вобрал душу в себя и умчался прочь сквозь слои реальности. Убийца устремился за ним, спеша протиснуться в скрытые слои мироздания. Затем Жнец неожиданно ушел в мир смерти, и Убийца не смог последовать за ним. Убийца задержался в том месте на некоторое время, крылья его медленно колыхались, пока он обдумывал случившееся. Он снова попытался перенестись в мир смерти и обнаружил, что дорога туда ему закрыта. Господь отнял у Дома Надвигающейся Ночи даже это.

Каждая стычка между верными Небу и мятежными Ангелами Смерти протекала одинаково. Жнецы не желали говорить, какую судьбу Бог предуготовил душам смертных, а Убийцы не могли более войти в мир смерти, чтобы найти ответ на этот вопрос.

Убийцы не знали, какая судьбы ждет души людей, поэтому выбора у них не оставалось. Они сражались за каждую душу. У каждого боя была обратная сторона, где Убийцы бились со Жнецами на границах мира смерти, пытаясь спасти человеческую душу от неведомой Божьей кары. Тех, кого им удалось отбить, они привязывали к предметам или к месту смерти, считая это временной мерой, а сами упорно трудились над более полным решением задачи: Касдейей.

Хотя люди стали смертными в момент начала восстания, прошло некоторое время, прежде чем мятежники поняли смысл этого проклятия. Наблюдательность падших ангелов позволяла не доводить различные инциденты до летального исхода, а война на ранних этапах велась посредством ритуалов и структур между ангелами, не затрагивая людей. Но Убийцы знали, что этот побег от прикосновения смерти надолго не затянется, так как они чувствовали, что человечество начинает стареть. До восстания люди в своем развитии доходили до зрелости, а затем просто оставались взрослыми, не меняясь. Они не старели и поэтому почти не знали, что такое преклонный возраст. И все же немедленный переход в мир смерти людям не грозил. Должны были пройти десятилетия, прежде чем признаки увядания становились явными. Человечество старело медленно, намного медленней, чем современные люди.

Все изменилось в одно мгновение, окрашенное гневом. Каин, сын первого человека, рассердившись, поднял руку на своего брата и убил его. Дух Авеля отправился в мир смерти, но попасть туда оказалось невозможным из-за бури, внезапно разразившейся в тени мира, и дух Авеля был унесен этой бурей прежде, чем смог вмешаться кто-то из Жнецов или Убийц.

Буря изменила все. Она изменила мир смерти, но Убийцы пока еще не могли узнать, насколько серьезными были эти перемены. Она изменила сердца людей, которые бросались на себе подобных, одержимые гневом, ревностью или, чаще всего, жестокостью. Животные в дикой природе убивали друг друга из необходимости, чтобы есть или чтобы защитить себя. Пробудив людей, ангелы также дали им возможность убивать просто потому, что возникло такое желание. В последовавшие за этим века кое-кто из Убийц утверждал, что буря была лишь отражением перемены в людях на прочие слои реальности. Другие отвергали эту идею, говоря, что человечеству отводится слишком большая роль в Мироздании: ангелы создавали реальность, а не люди.

Как бы там ни было, в самих ангелах после бури произошли несомненные перемены. Если раньше их стычки напоминали скорее философские диспуты, проводимые сразу на многих слоях реальности, то теперь они стали сражением за существование. Начиналось Время Жестокостей.

Пока остальные легионы стремились вверх, строя величественные цитадели и бастионы, чтобы защищаться от воинства Неба, ангелы Алебастрового Легиона уходили вниз, к корням Мироздания. На одном уровне то было раскаленное сердце скалы, но в многоуровневой реальности результат их трудов мог служить убежищем для душ. Убийцы приступили к работе, возводя стены между проявлениями реальности и вырубая огромную пещеру в сердцевине мира. В этой пещере они выстроили огромный город, который якобы был штаб-квартирой Алебастрового Легиона и его последователей, на самом же деле стал последним приютом для спасенных душ умерших людей.

Может быть, ими двигала любовь, может быть – чувство вины или сострадание, но Убийцы пытались сделать свой город еще более прекрасным, чем земли живых. Они окружили его воспоминаниями об увядших растениях и исчезнувших животных. Они выстроили дома, затмевавшие все, что могли создать люди, и стены и бастионы, которые должны были защитить город в том случае, если армии Неба найдут его.

Когда строительство было завершено, Убийцы отправились за душами, которых ранее привязали к земле. Битвы со Жнецами, которые пришли, чтобы похитить мертвых, были долгими и изматывающими. Ангелы Смерти испытали огромное облегчение, приведя мертвых к их новым домам.

Некоторое время в стенах Касдейи все было спокойно. Демоны Алебастрового Легиона могли проводить время с людьми, как им прежде мечталось. Духи усопших уютно чувствовали себя в этом подобии живого мира, часто радуясь встрече с духами давно умерших животных. Но кое-кто из них скучал по миру живых и его солнцу. Они скучали по живым друзьям и возлюбленным, с которыми их разлучила смерть. Скрывая свою печаль от Халаку, они искали пути побега. Наконец небольшая группа духов попыталась пройти по тропам, которыми пользовались ангелы, уходившие в мир людей.

Путь их был долгим и трудным, совсем не таким, как представлялось мертвым. Пещера Касдейи не была встроена в мир живых, а как бы перекрывала его на нескольких довольно мрачных слоях реальности. Когда духи вступили на тропу, ведущую в мир людей, они вынуждены были протискиваться сквозь пласты реальности, к пониманию которых не были готовы. Рядом не было Халаку, которые могли бы прикрыть их, и разум призраков сильно пострадал в этом путешествии. К тому времени, когда они добрались до знакомого им мира, они находились на грани безумия.

То, что произошло с ними дальше, вынудило их перейти эту грань. Путь назад предназначался для Убийц, а не для призраков. Им не хватало умений и понимания, которые позволили бы полностью войти в мир живых. Они оказались запертыми в слое реальности, близком к физическому миру, так, что они могли видеть работающих людей, но не могли взаимодействовать с ними. Разум призраков пошатнулся, и их горестный вой разнесся по вселенной.

Он был услышан Жнецами, которые поспешили к этим заблудшим душам, чтобы те наконец могли встретить уготованную им участь. Но прежде чем ангелы навеки забрали духов из мира, они узнали о Касдейе и о ведущей туда тропе. Через несколько дней армия Жнецов и ангелов из других Домов прошла по тропе в пещеру Касдейи. У Алебастрового Легиона почти не оставалось времени на подготовку к битве, и нападение быстро завершилось почти полным их разгромом.

А затем из цитадели, расположенной в центре Города Мертвых, выступил Азраэль со своими помощниками – Хароном и Цербером. Гнев их был ужасен, в особенности же гнев Харона, которым, казалось, овладела ярость, ранее не ведомая никому из Убийц. Авангард вторгшейся армии был смят натиском падших герцогов и баронов и отступил назад, к ведущему в мир живых проходу. Прочие Убийцы получили возможность перестроиться, после чего пошли в контратаку, вынуждая захватчиков покинуть пещеру. Легион быстро уничтожил запасной путь в Касдейю и на некоторое время получил передышку.

После битвы Харон искал уединения, не желая видеть никого из младших Убийц. Наконец к нему пришел сам Азраэль и потребовал объяснить такое поведение. Великий Герцог и герцог проговорили всю ночь и наступивший за ней день, в то время как младшие Убийцы под руководством Цербера укрепляли стены города и искали новые пути в мир живых. Харон рассказал, что его любовь к душе смертной женщины стала намного сильнее, чем любовь к человечеству в целом. Он любил эту женщину так, как любят друг друга смертные. Азраэль был удивлен. Ангелы не ведали похоти и страсти. Они не воспроизводили себе подобных, как люди, но приходили в мир после того, как Господь называл их имена. Для ангела подобные отношения были чем-то неслыханным и крайне неожиданным. Возлюбленная Харона едва не погибла, оказавшись во время нападения Жнецов за стенами города. Ярость Харона объяснялась желанием освободить ее до того, как Жнецы отправят ее душу туда, куда повелел им Бог.

Во время этого долгого ночного разговора Харон убедил Азраэля в том, что первой и самой главной задачей Убийц в войне является вовсе не победа над Небесами. В конце концов, для этого существовали остальные Шесть Домов. Убийцы же должны были заниматься спасением душ умерших, для которых надлежало выстроить убежище, недоступное ни одному из ангелов Неба. «У них есть свой мир мертвых, путь в который нам закрыт», - сказал он. – «Так давайте же создадим для себя такое место, где наши возлюбленные будут чувствовать себя в безопасности, а мы сможет отдохнуть от битв». В итоге Азраэль согласился с ним.

Но Азраэля, который был главой Алебастрового Легиона, в первую очередь заботили вопросы секретности проекта. Он не мог допустить, чтобы верные Небу ангелы узнали об их замысле до того, как будет завершено создание Убежища. Поэтому он разрешил Харону взять для строительства нового укрытия для мертвых лишь четверть от численности Легиона. Такое количество демонов легко могло погибнуть при внезапном нападении, которому они недавно подверглись, поэтому их отсутствие не удивит ни врагов, ни союзников.

Оставшаяся часть Легиона должна была, как и прежде, вести Войну Смерти и собирать за стенами Касдейи все души, какие только сможет. Азраэль попытался сохранить проект в тайне ото всех, даже от Люцифера, хотя вскоре ему понадобилась помощь от представителей других легионов. Основной и самой важной обязанностью Убийц была защита человеческих душ, она стояла превыше их обязательств перед товарищами по восстанию. Ангелы, которых прочие Дома отвергали, считая проводниками разрушения, теперь вступили на путь творения, и их планы уступали по масштабности лишь Великому Замыслу.

Те немногие Убийцы, которые присоединились к другим легионам, оставались верными своему Дому точно так же, как и тому легиону, в котором они служили. Как и большинство ангелов, они проводили почти все свое время или с людьми, которых они обучали и образовывали, или же в боях с силами Небес. Война волнами прокатывалась по планете, и вслед за ее приливом шли Убийцы, которые в сражениях обычно выступали в качестве элитных боевых подразделений, по-прежнему оставаясь Ангелами Смерти. Многие из них временами наведывались в Касдейю, рассказывая товарищам о ходе войны и ожидаемых событиях. Эти разговоры позволяли Убийцам вовремя добираться до полей сражений, чтобы выполнить свои обязанности перед Денницей и собрать как можно больше душ умерших.

Все изменилось после гибели Джабниэля и наступления Времени Жестокостей. Сражения за души людей между Убийцами и Жнецами приобрели новое значение, так как ангелы стали уничтожать ангелов. Численность обеих воюющих сторон уменьшилась, и постепенно противостояние между ними ослабло, так как и ангелы, и демоны изо всех сил старались добраться до места каждой смерти.

Затем появились малимы, единственной заботой которых, казалось, было уничтожение мятежников. Многие Убийцы, застигнутые врасплох во время выполнения своих обязанностей, пали жертвами этих ужасных созданий. Вскоре люди стали умирать сами, и никто их ангелов не присутствовал при их смерти. Один за другим Убийцы, служившие в других легионах, уходили, чтобы присоединиться к своим товарищам в битве за человеческие души. Люцифер заметил это, как и то, что Азраэль перестал участвовать в политической жизни восставших. Многие демоны до сих пор не понимают, зачем Алебастровый Легион привлек к себе внимание, отколовшись от Денницы и тем самым побудив Кровавый и Железный Легионы напасть на Касдейю во время Долгого Похода. В конце концов, весь проект Убежища был основан на секретности и скрытности. Зачем Азраэлю понадобилось в этот решающий момент привлекать внимание к легиону?

Причина была проста, хотя и не очевидна. Харон и Азраэль еще на ранних этапах проекта поняли, что для создания Убежища понадобятся особые умения Преступников и Извергов Эбенового и Серебряного Легионов. Азраэль обратился к Аваддону и Асмодею, двум великим герцогам, и попросил их о помощи. Они охотно обещали помочь – при условии, что Алебастровый Легион присоединится к их мятежу против Люцифера. Азраэль был вынужден согласиться.

Убийцы не простили Люцифера за вторжение в их город, и в то время, как их бывший предводитель устанавливал Время Вавилона, все больше и больше ангелов Седьмого Дома отходили от восстания ради участия в постройке Убежища.

Харон забрал с собой целую армию Убийц, и они приступили к работе, делая реальностью мечту о безопасном убежище для душ умерших. Истинный мир смерти был им недоступен, поэтому Убийцы начали реализацию самого амбициозного и глобального проекта Мироздания, который осуществлялся без руководства со стороны Господа: созданию нового слоя реальности, связанного с остальным миром и одновременно отделенного от него.

Харон и его помощники отделились от остальных Убийц и очистили свой разум от всего, что не относилось к стоящей перед ними задаче. Они соткали вокруг себя Завесу, материалом для которой послужили боль и страдания смерти, и отгородились ею от любопытства остальных мятежников и верных Небу воинств. Работы начались в промежутке между Первым и Вторым Мирами, на самом краю того пространства, куда могли они проникнуть, стремясь в свои бывшие владения. Затем оттуда они перешли в пустоту, лежавшую за пределами Мироздания, разматывая за собой Завесу и распевая песни обо всех умерших созданиях, память о которых они по-прежнему хранили.

Они работали, и пустота постепенно становилась пространством, а затем это пространство постепенно превратилось в отражение всех тех красот Первого Мира, что стали жертвой смерти. Если истинный мир смерти был лишь промежуточным пунктом, где умершие задерживались на краткий миг, прежде чем вновь стать частью Божьего замысла. Убежище (так Убийцы стали называть дело рук своих) стало своего рода хранилищем для всех исчезнувших созданий, оберегая их от разрушительного воздействия времени и участия в Божьем Мироздании.

Убийцы, годами трудившиеся не покладая рук, позволили себе лишь короткий отдых, зная, что работа их не завершена.

Как и мир смерти, Убежище было построено в тени Мироздания, но было отделено от него. Завеса, ограждавшая Убежище от мира живых, была тончайшей из преград, и все же она накладывала слабый отпечаток увядания на все, с чем соприкасалась, – то было наследие боли, которую Убийцы использовали при создании Завесы. Не обращая внимания на этот изъян, Убийцы продолжали укреплять барьер, чтобы пройти через него могли только они сами и души умерших. Никто из живых не мог пройти через Завесу без помощи Убийц, но это ограничение было самым простым из всех, наложенных на преграду. Намного сложнее было сделать так, чтобы сквозь нее не могли проникнуть верные Небу ангелы, и лишь через годы трудов Харон решился проверить, так ли это, предложив пройти через Завесу самому Азраэлю. Тот несколько дней пытался преодолеть преграду, но в конце концов признал поражение, и тогда Харон объявил, что Убежище находится в полной безопасности.

Первый раз за несколько десятилетий Харон и несколько его работников пересекли Завесу и вступили в Господне Мироздание. Они добрались до Касдейи и начали переправлять возлюбленные души в новый мир. Поначалу духи умерших обрадовались. Находясь в Касдейе, они всегда осознавали, что они отрезаны от живых людей, заперты в пещере и изолированы от мира. В Убежище у них была возможность сквозь Завесу смотреть на мир людей. Решение было не идеальным, но все же лучше, чем постоянное нахождение в Касдейе, к тому же оно могло предотвратить очередные попытки побега, вроде того, который едва не послужил причиной уничтожения подземного города.

Харон объяснил, что после того, как война будет выиграна и указ о смертности будет отменен, тени смогут снова пересечь Завесу и вернуться в мир живых. Слова его ободрили мертвых, и они начали стекаться в Убежище, следуя за группой Убийц, которые получили прозвание Паромщиков, потому что переправляли души в потаенное царство через слои реальности.

Но со временем души вновь охватило беспокойство. Убежище было пустым, практически лишенным какого-либо материального наполнения. Убийцы плохо понимали потребность в материи, будучи по сути своей воплощением перехода и изменения, а не постоянства. Казалось, что создание устойчивого пространства исчерпало запасы стабильности у Дома. Заполнение его какой-либо структурой было превыше их сил. Души умерших заскучали и начали думать, как им пройти сквозь Завесу. Харон запретил им это, опасаясь, что Убежище будет обнаружено. И все же призраки не оставляли попыток.

В конце концов к Харону пришел один из духов, объяснивший, что души умерших чувствуют себя потерянными без привычных вещей, оставшихся в мире живых. Она – это была она, первая из умерших женщин, - постепенно смогла донести до Убийц, насколько важны для людей материальные предметы. Харон выслушал и по-своему понял ее. Определить проблему было просто: Убежище было построено так, что попасть в него могли только души умерших. Изменив это условие, он или ослабит Завесу, или будет вынужден создавать Убежище заново.

Но Убежище было построено из воспоминаний ангелов обо всех тех, кому они помогали покинуть мир. По сути своей оно было воспоминанием, и Убийцы быстро поняли, что, приложив небольшое усилие, они могут воссоздать по памяти те вещи, которые так ценили призраки. Со временем они так перенастроили Завесу, что новые души, приходившие в Убежище, могли приносить с собой самые ценные для себя предметы.

Основываясь на этих принципах, Убийцы вместе с Преступниками трудились над тем, чтобы превратить Убежище в хранилище всего того, что покинуло мир. В мире живых бушевала война, и города людей и ангелов сгорали в огне. Каждое разрушенное здание продолжало существовать в Убежище как воспоминание о себе самом. В конце концов, никто из Домов не разбирался в тех слоях реальности, что соприкасались с умиранием всего сущего, лучше, чем Убийцы, а Преступники обладали недоступным всем остальным знанием природы физического мира. Убийцы понимали, что смерть и разрушение никогда не бывают полными и окончательными, но являются лишь переходом между разными аспектами реальности. С помощью Преступников они смогли слегка изменить грани Мироздания так, что составные части материального мира в момент своей гибели переходили в Убежище. Но они не рискнули открыть проход и для душ живых существ, чтобы не насторожить Жнецов и не открыть им тайну Убежища.

Призраки были довольны, а Убежище казалось безопасным местом даже тогда, когда Касдейю осаждали войска самого Денницы, который хотел вновь собрать всех демонов под свои знамена. И все же Харон сомневался в надежности Убежища. В конце концов он покинул свой дом, собрал самых доверенных помощников и вновь приступил к созидательным трудам. Он уходил все дальше и дальше в пустоту, на этот раз создавая глубокое море памяти, в чем ему помогали те немногие Осквернители Алебастрового Легиона, которые пользовались его доверием. Затем он призвал Преступников, чтобы те подняли из глубин моря новые острова, клочки суши, настолько отдаленные от Божьего Мироздания, что никто из ангелов никогда не смог бы обнаружить их.

Острова были соединены Тайными Проходами, известными лишь некоторым из Убийц. Без знания этих дорог любой захватчик заблудился бы, навеки заплутав в бездонных глубинах моря памяти.

Один из этих островов Харон сделал своим домом. Он предложил старейшим из призраков присоединиться к нему и его помощникам, среди которых были Убийцы, Осквернители и Преступники. Здесь, вдали от мира, реальность была более податливой, поэтому они смогли изменить остров по своему вкусу. Преступники дали форму городу и его улицам, а Осквернители создали озера, бухты и реки. Единственный оказавшийся среди них Пожиратель создал из воспоминаний животных и отпустил их бродить по острову. Казалось, что здесь, в глубине Убежища, вдали от сражений войны и Времени Вавилона, работа Харона наконец была завершена.

И все же он не успокоился. Разум его одолевали воспоминания о верных Небу Жнецах, вторгающихся в Пещеру Касдейи, и он опасался, что что-то подобное может случиться и с Убежищем. Сама реальность окружающего мира внезапно изменилась бы, чтобы воплотить терзавшие его страхи. В конце концов он не выдержал и снова начал углубляться в пустоту под своим дворцом, чтобы выстроить крепость, недоступную ни людям, ни ангелам, ни Богу, где он и те, кого он любил, смогли бы всегда чувствовать себя в безопасности.

Какую роль сыграли Убийцы в Великом Эксперименте, призванном возвысить Адама и Еву? Как обычно, Седьмой Дом был вынужден выполнять доступную ему работу, находясь в тени старших Домов. Среди Наблюдателей, которых Люцифер избрал в учителя людям, не было представителей Дома Надвигающейся Ночи. Поручая Пожирателю Шарааэлю помочь людям в поисках утерянного бессмертия, Люцифер словно намеревался нанести Халаку тщательно продуманное оскорбление. Азраэль одновременно был и оскорблен и доволен: оскорблен пренебрежением, проявленным Люцифером по отношению к верным ему Убийцам, и доволен тем, что Убийцы смогут избежать внимания других Домов на самом важном этапе строительства Убежища.

И все же многие Убийцы помогали обучать людей, или работая вместе с Шарааэлем, которому они кое-что поведали об истинной природе смерти, или же бродя среди людей, среди которых постепенно складывались легенды о жизни после смерти. Обе группы преследовали одну и ту же цель: подготовить людей к переходу в Убежище.

Но из всех периодов войны именно в этом Убийцы принимали наименьшее участие. Азраэль, все еще не забывший нападения сил Люцифера на его город, понял, как можно обратить себе на пользу создание нефилимов, над которыми работали Асмодей и Аваддон. На этот раз он пришел к великим герцогам, чтобы предложить им помощь, а не просить о ней. Предложение его было простым: Алебастровый Легион помогает саботировать Вавилонский проект, в обмен на что получает души всех погибших нефилимов.

Сделка оказалась удачной. Души нефилимов, наполовину людей и наполовину демонов, оказались наиболее приспособленными к переходам через Завесу между миром живых и миром мертвых. Они быстро поднялись до звания Паромщиков, добавив этой группе воинственности и тем самым уменьшив опасения Харона, который продолжал беспокоиться о безопасности своих владений.

Возведение Убежища требовало все большего числа Халаку, которые занимались строительством, а не поиском душ и их отправкой через Завесу в новый мир. Духи нефилимов возместили эту нехватку.

Некоторые Халаку постоянно обитали в Убежище, направляя мертвых и помогая им преодолеть психологические травмы, полученные при жизни, которая пришлась на времена жестоких сражений. Сама ткань Убежища была соткана так, что позволяла разыгрывать психодрамы, которые помогали духам лучше понять себя. Убийцы даже научились на время разделять души на две части, что позволило каждому умершему обсуждать проблемы, заботы и тревоги с самим собой.

Фактически, еще одна попытка возвысить человечество имела место вдали от глаз остальных мятежников, под покровом Завесы. Могли ли Убийцы достичь каких-либо успехов? Узнать этого им было не дано, так как война быстро подходила к концу, а проект Убежища задумывался как долговременная помощь человечеству.

Незадолго перед тем, как Завеса пала и Убежище было завоевано, Убийцы наконец допустили в Теневые Земли большее число представителей других Домов. Преступники работали бок о бок с убийцами, создавая вооружение для мертвых из ткани воспоминаний и даже из тех храбрых духов, кто сам пожелал стать оружием в руках Убийц. Цербер, который отвечал за безопасность Убежища, подозревал, что в конце концов оно падет. Мятежники теряли одну крепость за другой, отступая перед натиском малимов и прочих ангелов. Рано или поздно они должны были вырвать тайну Убежища у бунтовщика, стоящего на грани гибели.

В тот день, когда Завеса пала под ударами Небесного Воинства, возглавлявшие атаку Жнецы столкнулись с армией рассерженных и вооруженных духов и своих падших собратьев. Битва была ужасной, и мертвые сумели нанести ангелам на удивление большой урон. Это был мир призраков, и они могли управлять им так, как Жнецам даже в голову не приходило. Погибшие нефилимы, ставшие Паромщиками, со всем тщанием обучили души мертвых искусству управления как материей их собственных тел, так и окружающим миром. Паромщики и призраки уничтожали ангелов в буквальном смысле слова. Впервые за века войны верные Небу силы столкнулись с чем-то действительно неожиданным.

И все же города Убежища захватывались один за другим, и Харон повелел всем отступать к морю памяти, к тому секретному лазу, который он подготовил как раз для такого случая. Азраэль, Харон и Цербер вместе охраняли врата Прохода, ведущего в море, сдерживая натиск врага, в то время как остальные Убийцы старались переправить в глубь моря как можно больше душ. Наконец к вратам подошел сам Узиэль, держа в одной руке меч скорби, а во второй – щит боли, и тогда Великий Герцог бросился на армию врагов, повелев помощникам отступить и захлопнуть за собою врата. Харон прошел через врата и, обернувшись, увидел, как Цербер взмахнул призрачной косой, разрывая ткань Прохода. Харон побежал вниз по рассыпающемуся Проходу, и с тех пор его не видели ни ангелы, ни демоны.

Азраэль был взят в плен, а Цербера через несколько минут после того, как он разрубил Проход, уничтожила дюжина малимов. Восстание было подавлено. Старейшая из умерших, которая отказывались бежать до тех пор, пока не стало слишком поздно, стояла во главе отряда плененных духов, ожидая наказания, и по лицу ее текли призрачные слезы. Но наказания так и не последовало. Жнецы забрали с собой уцелевших Убийц и покинули Убежище, впервые оставив духов мертвых без присмотра.

Когда их любимое Убежище было разрушено, а человечество навеки утратило бессмертие, многие Убийцы, погружаясь в Бездну, испытали некоторое облегчение. В конце концов, теперь они будут избавлены от вечной боли людской смерти.

Но когда врата Ада были опечатаны, Убийцы внезапно поняли, какое наказание приуготовил им Господь. Окружавшие их стены были сделаны из материи Убежища, измененной и переплетенной так, что они не могли пройти сквозь нее. А значит, руины Убежища и все оставшиеся там души находились сразу за стенами Бездны, там, где Убийцы прекрасно могли чувствовать их.

И снова Убийцы отдалились от своих товарищей, собираясь у стен своей тюрьмы и пытаясь дотянуться до тех душ, которых они чувствовали. Иногда им сопутствовал успех, и тогда они передавали легчайшие импульсы тем, кто окружал их.

Все запертые в Бездне демоны знали, что Люцифера с ними не было. О том, что не хватает кое-кого еще, знала только горстка не слишком высокопоставленных Убийц, ранее работавших с Хароном. Те демоны, которые бежали во внутренние части Убежища, сумели избежать заключения в Бездну. Долгое время Азраэль и его приближенные надеялись, что их отсутствующим собратьям удастся взломать врата Ада и освободить мятежников. Но по мере того, как века сменялись тысячелетиями, было решено, что все эти демоны погибли, и постепенно память о них стерлась из заполненных ненавистью умов бунтовщиков.

Некоторые люди в наше время тоже одержимы стерильностью – или чистотой, как они сами говорят. Чистота – спутница набожности, вот их девиз, и Пожиратели с ними вполне согласны, припоминая тиранство и презрение к жизни, которое они видели в своем Создателе. Вернувшись с мир, они снова ощутили себя связанными с ним, стали еще ближе к биомассе, особенно теперь, когда они обитают в живом теле. Эта связь держит их ничуть не слабее, чем воспоминания их носителей. Она позволяет подняться над тысячелетиями страданий и оставить позади тех неразумных животных, которыми они стали в своей пустой темнице.

Большинству Пожирателей не требуется много времени для того, чтобы понять: биомасса Земли – вся совокупность жизни на планете – находится на грани гибели. Пожиратели знают, насколько устойчивой и гибкой она может быть, но теперь она пытается приспособиться к деспотической власти людей. Бессистемное загрязнение природы и намеренное уничтожение разнообразных ландшафтов привело к вымиранию видов, превратило моря в пустыни, а плодородные равнины – в каменистые пустоши. Природа все еще справляется с этим, пусть и из последних сил, но живые существа деградируют, упрощаясь и слабея. Беспокойство, вызванное тем, что в конце концов природа может упроститься до такой степени, что не сможет поддерживать ритмы дыхания и воспроизводства, становится все сильнее.

Но люди, причинившие природе весь этот вред, по большей части слепы и не замечают, что на поверхности земли возникает все больше шрамов. Ритмы их собственных тел зависят от постоянно увеличивающегося набора лекарств, а времена года стали лишь указанием на то, что смотреть по телевизору. Даже те, кто живет вдали от цивилизации, обычно не замечают ничего, кроме искусственных моделей поведения одомашненных животных и растений, поставленных на службу человеку.

Отношение Пожирателей к людям во многом зависит от того, насколько сильно они винят смертных в сложившейся ситуации, а также, откровенно говоря, от того, насколько их волнует текущее состояние мира. Тысячи лет сражений и тюремного заключения в Аду изменили большую часть Пожирателей, почти заставив их позабыть о том, что некогда они были смотрителями и хранителями природы. Многие из них быстро погрузились в полный насилия мир человеческой и демонской политики, и, даже стремясь к миру и согласию, они редко учитывают те невидимые законы мироздания, воплощением которых некогда были. Что-то в них изменилось из-за самого факта мятежа. Отвернувшись от господа, они сделали выбор и тем самым присягнули на верность миру, где царила способность ощущать – и способность выбирать. Война тогда велась из-за людей, но и сейчас, когда сам Господь отстранился от участия в событиях, люди не потеряли своего значения.

Когда духи из Дома Пожирателей впервые вырвались на свободу и устремились к Земле, многих из них привлекли души людей, бывших свидетелями серьезных событий. Они искали солдат и полицейских, а также тех, чья деятельность не была сопряжена с насилием, но все же требовала определенной степени агрессии – брокеров и разного рода активистов. Они оценивали мир в понятиях дикой природы – выживает сильнейший, но само осознание этого факта ставило их выше животных, которым они пытались подражать. В природе хищник убивает, чтобы насытиться или защититься от непосредственной угрозы. А человек с повадками хищника планирует убийства, подчиняет тех, кто слабее его (в том числе и саму природу), принимает на себя риск и может жертвовать чем-нибудь ради получения косвенной выгоды. Некоторые демоны считают эту спланированную дикость наследием Каина, которое привело к Времени Жестокостей. Для многих Пожирателей это ясно, как день, и теперь, обитая в наделенных такими качествами человеческих телах, они все свои сверхъестественные силы направляют на оттачивание этих способностей. Ирония заключается в том, что многие Пожиратели не выбирали этот путь, а становились на него под воздействием своей богоданной природы и страданий, испытанных в Бездне. Окружающие их люди и демоны стали жертвами стремления Пожирателей к действию и развитию. Рабису не могут прекратить сражаться, даже если те, за кого они сражаются, являются лишь средством, позволяющим демонам определить себя.

Некоторые члены Дома отвергают эту философию (или антифилософию). Они полностью отказываются от нее, скрываясь в немногих нетронутых уголках мира. Они пытаются возродить дух Эдема, возможно, чтобы исцелить мир, пострадавший от жадности людей, возможно, чтобы укрыться от ужасов, частичными виновниками которых они были. Прочие работают с сообществом, чтобы отвратить людей от расчетливого зла (как сами они называют это) и пробудить в них дух любви к миру и ответственности за него. Эти солдаты видели ужасы войны, поэтому они все силы прилагают к тому, чтобы найти альтернативное решение. Наконец, Пожиратели могут попытаться использовать присущую людям безжалостность вместо того, чтобы поддаваться ей. Такие солдаты вызывают у противников искреннее уважение. Они будут сражаться или уклонятся от сражения в зависимости от ситуации, и они станут думать о времени, когда всем битвам будет положен конец.

Многие падшие возвращаются к структурам, известным им еще со времен войны, и Пожиратели не стали здесь исключением. Во многих города возникают адские дворы, и Рабису приходят туда, чтобы предложить свои умения по защите собратьев и чтобы поспособствовать достижению целей падших через прямые действия. Разумеется, времена изменились. Группировки разделили демонов, по-разному видящих будущее, и многие Пожиратели считают, что им тоже следует об этом подумать (даже если их предпочтения будут легко предсказуемы). Не стоит забывать и о численности. Из Дома Дикой Природы в самом начале вышло не так уж много мятежников. После веков сражений в первых рядах разница стала еще заметней. Коротко говоря, Пожирателей меньше, чем представителей остальных Домов, потому что они гибли чаще.

В первые дни после возвращения демонов эта разница была не так уж заметна, так как значительное их число держалось вместе, в особенности те, кто сумел пробраться сквозь мелкие трещины в стене Ада. Когда появились трещины, многие Пожиратели оказалась рядом со стеной, даже если обычно редко приближались к ней, и сами они не могли сказать, почему так получилось – возможно, все дело было в инстинктах. Но по мере того, как дворы разрастались, прояснялось положение Домов относительно друг друга и все больше внимания уделялось возвращению тех, кто оставался в Аду, ситуация становилась все очевидней. Во время первой войны об этом почти не думали, но после знакомства с человеческими мыслями и новыми разновидностями конфликтов их интересы могли измениться. Реакция большинства до сих пор неизвестна. Они могут потребовать, чтобы им оказали уважение и вознаградили за их жертвы. Они могут сплотиться ради простого выживания. Или же они могут признать свою малочисленность одной из особенностей жизни в этой холодной вселенной и продолжить вести себя по-старому.

Те, кто вернулись к системе адских дворов, а не скрылись в необитаемых пустошах, не отказались от политики своих собратьев ради прямых действий и не стали сражаться со всеми, кто приближался к ним, получили теплый прием. Падшие теперь не та уж важны для мира, и они об этом знают. Присутствие Привязанных к Земле с их чуждыми приоритетами, иных сверхъестественных существ, которые сражаются за свои ниши в экосистеме, и людей, которые бездумно сильны своим количеством, представляет нешуточную опасность для пытающихся выжить падших. Появление Пожирателей, которые овладели искусством сражений с сильными противниками, принесло большое облегчение членам остальных Домов, даже если сами они презирают подобные методы и предпочитают им более тонкий подход. Эти демоны могут считать Пожирателей достойными соратниками или смотреть на них как на расходный материал, которым можно прикрыть от противника. На практике обе эти точки зрения части ничем не отличаются.

Пять фракций и более мелкие объединения разрозненных идеалистов с довольно экзотичным мировоззрением тоже не прочь усилить себя за счет мускулов. Битвы между ними часто проходят не столь открыто, как битвы между дворами, но всегда есть задания, направленные на достижение той или иной цели, выполнение которых значительно упрощается при наличии Пожирателя. Разумеется, большинство Пожирателей, выбирая, какую из утопичных идей они будут поддерживать, о своей необходимости в таком качестве не задумываются. Кое-кому такие мысли в голову приходят, и они выбирают фракцию, где они будут наиболее востребованы, просто потому, что так они смогут выторговать себе приемлемые условия. Но даже для Шестого Дома такой подход несколько необычен, и фракция может решить, что каким бы полезным такой корыстолюбец ни был, доверять ему нельзя.

Многие Пожиратели присоединяются к Люциферианам и Жаждущим (Губителям). Те, кто следует за Люцифером, обычно руководствуются одним из двух соображений. Они или лично восхищаются Денницей как образцом храбрости, отваги и стойкости пред лицом гнева Небес, или же уютней чувствуют себя в составе тех структур, начало которым положил Люцифер, - адских дворов с их четко определенной иерархией и возможностью продвижения. Жаждущие не так сильно связаны понятиями справедливости и структурности. Они рисковали всем, рисовали постоянно и много раз, ради дела, которое, как теперь кажется, изначально было обречено на провал. Люцифер покинул их, как и Бог. Люди не заслуживают даже презрения. Теперь нужно продолжить бой, чтобы увидеть, как те, кто так безжалостно использовал силу Пожирателей, теряют все, чем можно было бы править.

Третьей самой популярной фракцией стали Миротворцы. Те, кто склоняется к их мировоззрению, часто считают, что решение восстать не просто было неверным, но что у них вообще не должно было быть такого выбора. Подобно неразумной природе, они должны были следовать Божьим законам, и даже если малая часть обречена была на страдания и смерть, то целое все равно оставалось бы сильным. Возможно, они неправильно поняли приказ любить людей: их следовало любить не как отдельных личностей, но как составную часть животной и растительной жизни Эдема. Как бы то ни было, еще должна быть возможность исправить все, что было сделано, хотя окончательное крушение мира уже близко.

Некоторые ангелы Шестого Дома сумели найти общий язык со Скрытными, и часто это были ангелы, ранее подчинявшиеся Агриэль или Авадону (но не поддавшиеся ненависти, охватившей их предводителя). Но эти Пожиратели, искусные в нахождении информации, часто собирают ее ради практических целей, а не ради нее самой (как они понимают идеал Скрытных). Еще меньшая их часть присоединилась к Фаустианцам. Дом мало общался с людьми, за исключением их подготовки к войне, и многие считают человеческую расу чуть ли не самым слабым местом восставших. Опуститься до постоянного обмана (не похожего на ложные финты, используемые в бою), понадеяться на человечество – такое унижение большинство Пожирателей перенести не в силах.

Пожиратели естественно вписываются в большую часть структур, с которыми их сталкивает жизнь, поэтому они быстро нашли себе применение при дворах и во фракциях, даже при условии, что они не слишком способны (мягко говоря) к политическим переговорам, без которых эти структуры станут нежизнеспособными. Общение между самими Пожирателями обычно отличается прямотой. Они редко ссорятся и затаивают обиду, и даже члены разных фракций питают взаимное уважение к тем членам Дома, кому удалось дожить до наших дней. Уважение это становится несколько сомнительным, когда речь заходит о Миротворцах, с которыми прочие Пожиратели предпочли бы не иметь ничего общего. Даже если они понимают доводы Миротворцев, они считают, что капитуляция на столь позднем этапе станет проявлением примитивной трусости.

Сами Пожиратели не стремятся ограничить себя сколько-нибудь серьезной организацией. Попытка заменить Циану, которая осталась верна Господу, каким-нибудь правителем из числа Пожирателей окончилась ничем. Многие сейчас считают эту попытку признаком того, что они слишком старались стать похожими на другие Дома, поэтому не хотят ее повторять. Демоническое сообщество, с его дворами и группировками, и так достаточно структурировано. Привнесение еще одной структуры сделает его менее естественным и, возможно, причинит ему вред.

До сих пор жива добрая память о встречах Пожирателей, имевших место во время войны, - когда демоны могли затеять дружеские потасовки, чтобы снять напряжение и поддержать форму. К сожалению, уменьшившаяся численность и ухудшившаяся мобильность сделали современные встречи малочисленными: обычно на них присутствует три-четыре демона, решивших вместе провести вечер. Кое-кто говорит, что надо бы приложить больше усилий, чтобы организовать большую встречу и наладить контакты, но заботы современной жизни заставляют быстро забыть о таких планах.

Самое удачное объединение Пожирателей больше напоминает временный военный лагерь: самозваная наемная армия, действующая за пределами Мексики. Их возглавляет бывший барон Эбенового Легиона по имени Бреджиан, яростный воин, поднявшийся из безвестности и проложивший себе путь наверх. Бреджиан не только предлагает услуги своего отряда всем, кто готов платить ему знаниями и покровительством, - хотя несколько раз он без какой-либо видимых причин отказывался от найма, - но и активно убеждает всех Пожирателей подумать о положении, в котором они оказались. Он высмеивает дворы, считая их неестественными структурами, объединившими разномастных демонов из Бездны, и группировки за их сосредоточенность на ограниченных и непрактичных идеалах, которые не способствуют успешному выживанию демонов в этом мире. Те, кто пытается пошатнуть его репутацию, называют его тайным Жаждущим, хотя принципы, на которых он нанимается на службу, свидетельствуют об обратном. Тем, кто готов провозгласить его правителем, отвечают, что он не станет отдавать приказы никому, кто не подчинен ему напрямую. Как бы то ни было, его влияние растет.

Не все демоны, сохранившие интерес к природе, позабыли о своих обязанностях ради демонского сообщества. Идеи по поводу дикой природы, возникшие еще во время войны, до сих пор не забыты, и многие Пожиратели, несмотря на свои обязанности перед дворами и фракциями, хотят, чтобы сохранившаяся флора и фауна продолжала существовать и дальше. Часто совмещение приоритетов дается с трудом, во многом потому, что большинство дворов располагаются в густонаселенных районах, а границы разрушительного влияния человека проходят далеко в лесах или морях. Иногда Пожиратели поддерживают людей, которые и без того готовы сражаться за природу. Если один или несколько таких человек станут рабами демона, они смогут действовать более эффективно и обеспечат ему такой источник Веры, о котором его враги смогут только мечтать.

Другие Пожиратели решают экологические проблемы ближе к дому. Их методы варьируются от призывов к посадке деревьев в населенных районах до физического нападения на компании, которые своими отходами загрязняют окружающую среду. Из-за неспособности Пожирателей к политическим интригам, а также из-за многочисленных обязанностей при дворе такие акции обычно оказываются единичными. В лучшем случае они организовываются несколькими Пожирателями, обитающими на одной территории, или коллегами Пожирателя, увлекшимися его идеями. Некоторые из более честолюбивых демонов Дома считают, что, организовав своих собратьев по всему миру и убедив их напасть на многонациональные компании, которые не желают признавать причиняемый природе вред, они сумеют добиться значительного успеха. Так компаниям было бы послано четкое пугающее предупреждение, а члены Дома задумались бы о необходимости внутренней организации. Самым известным из таких Пожирателей является Ойтака, чаще называемая человеческим именем Сьюзен Нюген, которая много путешествует между Америками и Юго-восточной Азией. Она говорит откровенно, перечисляет факты и делает убедительные выводы, но не обладает умениями Дьяволов. Хотя ее слова хорошо известны, в особенности в ее Доме, е влияние кажется минимальным.

Малая численность Пожирателей и их меньшая приспособленность к политическим играм по сравнению с другими Домами привели к тому, что из их дома вышло не так уж много сильных мира сего. Многие известны своими воинскими доблестями или, возможно, подвигами в каком-то давнем сражении, вошедшими в предание, но от такой репутации толку немного. Самым известным Пожирателем в современном мире является, конечно же, Аваддон, один из пяти великих Привязанных, которые пытаются навязать всем падшим свою идею об аде на Земле. Из семи предводителей еще только двое восстали и пережили войну, и оба они до сих пор заперты в Бездне. Можно назвать еще нескольких известных Привязанных: Маништуцу, Владыку Убийств, который стал частью сложной расстановки сил в Лос-Анджелесе; Элькараканал, чье мертвящее присутствие влияет на растительный мир Пиренеев, и Вельзевул, окопавшийся в Сиднее, Австралия.

Самым высокопоставленным из выбравшихся на свободу падших Пожирателей оказался Грифиэль, который первым из всего Дома появился перед людьми и до сих пор сохранил преданность Деннице, являясь главой Люцифериан (вместе с Дьяволом Назатор). Тираном берлинского двора стала Пожирательница по имени Лассакин, которая оказала на своей территории сильную поддержку воинственным Миротворцам, в то время как Пожиратели, собравшиеся под рукой Шаргаза в Осаке, исповедуют менее миролюбивую философию.

Перечисленные ниже демоны обладают меньшим политическим влиянием, но все же обрели определенную известность.

Алехандро де ла Вега в мыслях постоянно возвращался в Эль Кампито, исправительный центр при штаб-квартире армии в Кампо де Майо, неподалеку от Буэнос-Айреса. В Эль Кампито, он был ребенком, и его воспоминания об этом месте были обрывочными и неполными. Иногда заполненными людьми, иногда – пустыми. Его отец многое рассказывал ему, но то были бессвязные слова человека, допьяна упившегося стыдом. Во сне Алехандро видел свою мать, которая с располосованным животом – для акул – падает в воды Атлантики из остававшегося темным самолета.

Эль Кампито оставил Алехандро не так уж много переломанных костей и шрамов на спине – то были подарки от аргентинской демократии, цена, заплаченная не по годам развитым активистом за попытки сунуть нос туда, куда соваться не следовало. Самым противным было то, что большая часть командиров и палачей жила безбедно, не опасаясь преследований, а о 30000 жертв грязной войны Видеры просто-напросто позабыли. Поэтому он сражался с ублюдками, а они наносили ему ответные удары, и после годов преследований, угроз и драк в закоулках они перешли к серьезным действиям. Его заволокли в камеру, избили до полусмерти, прожгли ему кожу окурками, а затем на много часов оставили подвешенным за единственную пару наручников. Именно тогда, в полуобморочном состоянии, но понял, что происходящее было хуже, чем Эль Кампино, потому что он никогда не знал своей матери, а только слышал о ней, только читал об электрогриле, к которому привязывали заключенных. Эта камера и наручники были хуже, потому что они были настоящими.

Когда его в конце концов отпустили, он бежал, охваченный стыдом, и с помощью брата своего отца попытался перебраться на север, в безопасность, даруемую теми безымянными массами, что населяют Соединенные Штаты. Далеко ему бежать не удалось, и, поднося бритву к запястью, он пытался думать о побегах на грани смерти и исчезновениях. Но внутри он ощущал лишь пустоту.

Отбросить память об Аде Малаку помогло не поражение Алехандро, а борьба – годы борьбы, о которой человек попытался забыть. Малак знал, что такое поражение, но теперь плоть человека и душа демона получили еще один шанс все исправить.

Малак никогда не сомневался в Люцифере, даже в те долгие годы, что он провел в заключении. Он не понимает, что должно означать появление Денницы над Лос-Анджелесом, но пытается в этом разобраться. В нем вновь вспыхнуло чувство несправедливости. Но гнев в нем вызывает не только Привязанный, окутавший своими сетями город, и не только развращенные люди, наживающиеся на бедствии. Его злят те ничтожества, что порицают страдания, но не желают выступить против них. По большей части это демоны с их мелочными придворными интригами и презрением к идеалам Люцифера, даже если память о нем стала для них золотым идолом. Стоит ли удивляться тому, что Господь надсмеялся над ними?

Малак чувствует, что все опять медленно движется в сторону Ада, и знает, что другого шанса у них не будет. Он сохранил кое-какое влияние, обретенное за время службы в Кровавом Легионе, а также личную силу, которая возрастает день ото дня. Он продолжит битву, потому что знает – альтернатива еще хуже.

Тайсон МакДауэлл не был коррумпированным полицейским. Он был обычным драчуном и ублюдком. Против него были выдвинуты обвинения, но все это была полная чушь, раскопанная службой внутренних расследований, туфта, сочиненная слабаками и наркоманами из полицейского управления Нью-Йорка. Доказать ничего не удалось. В один прекрасный день его подстрелили на работе. Огонь по своим, несчастный случай, как позже постановили. Так оно было или нет, Тайсон никогда не узнал. Он лежал, захлебываясь собственной кровью, и душа его отлетела прежде, чем умерло тело. А Панатей, не пришедший в себя после освобождения из Ада, до смерти забил виновного офицера полиции его собственным все еще дымящимся пистолетом.

Теперь Панатей успокоился, и Тайсон вошел в силу. Он не всегда называется этим именем, но благодаря хорошим связям его удостоверения личности пользуются безоговорочным доверием, когда он разъезжает по Америке, посещая в почти случайном порядке полицейские участки. Его образ действий прост. Он пользуется тем, что хорошо знает работу полиции изнутри, и рассказывает тщательно отобранные достоверные истории, чтобы втереться в доверие, а затем чуть-чуть пугает обычных полицейских. Он заставляет их бояться того, что правительство может закрутить гайки, что до них могут добраться преступники, что растущее общественное недовольство будет направлено на них. К тому же в то время, пока он находится в городе, обычно поступают заявления о двух-трех случаях бессмысленного насилия и жестокости (таких, которые нельзя связать с его присутствием). Причина такого поведения проста: он хочет посеять страх и неуверенность там, где чаще всего сталкиваются интересы граждан и власти. Панатей хочет подорвать доверие к светским властям и считает, что в скором будущем мир столкнется со все усиливающимся социальным разобщением. Только тогда истинные проблемы падших смогут разрешиться на национальном уровне. Он с симпатией относится к Жаждущим, но уверяет, что его действия принесут пользу всем группировкам.

Его не всегда принимают при дворе в тех городах, которые он посещает, но он с уважением относится к местным обычаям и находится под номинальным покровительством тирана Нью-Йорка. Если его выставляют из города, он не поднимает шум, а просто отправляется в следующий населенный пункт. По его расчетам, хаос распространится довольно быстро.

Кальпана Бхария была каталогизатором экзотических грибов и прочих редких растений, встречающихся в темных чащобах джунглей, хотя она прекрасно знала, что наука более не относит грибы к растениям. Она была членом группы, работающей на крупную фармацевтическую компанию и занимающуюся поиском новых интересных компонентов и составов, влияющих на человеческую психику. Как говорил руководитель группы, вполне возможно, что лекарство от СПИДа или дюжины форм рака растет где-нибудь под кустом. Он также без малейших сомнений утверждал, что тот, кто найдет это лекарство, сделает состояние, которого хватит его внукам.

Кальпана была очарована миром, в который она постоянно вторгалась. Шумные птицы, безмолвные хищники и усеянные солнечными пятнами поляны дарили ей чувство безгрешности – почти святости, - которого ей никогда не удавалось ощутить в церкви. Она также была весьма вынослива, хорошо владела айкидо и могла показать кое-какие финты с ножом, которые заставили бы побледнеть ее наставников. Без этого ей было не обойтись, если учесть, в каких странах ей приходилось бывать. Но в конце концов она пострадала от растения. Орхидея, окрашенная в никогда ранее не виданный ею цвет, растущая в пяти днях пути от ближайшего города, вызвала у нее паралич, стоило ей подойти к цветку на шесть дюймов. Ее должны были найти остальные члены ее группы – сигналы GPS с ее координатами передавались каждые полчаса. Возможно, где-то в этом районе были повстанцы, скрывающиеся от своего правительства, - участники какого-нибудь грязного конфликта, в которых она никогда не участвовала. Но за четыре дня ее нашел только любопытный опоссум, небольшая шеренга муравьев, щекотавшая ей икры, да оса, отложившая яйца ей в щеку. Затем, когда она погрузилась в темноту такого же оттенка, что и орхидея, появилась Эзуриал из Дома Дикой Природы.

Но Эзуриал, чувствуя себя в теле Кальпаны почти как дома, все же намеревалась вести несколько иной образ жизни. Она вернулась в расположенную в Индии штаб-квартиру нанявшей ее компании и проявила интерес к генной инженерии. Эзуриал уже многое знала о возможностях растительного царства и была восхищена тем, что человеческие технологии достигли уровня, равного ее собственным (теперь уменьшившимся) силам. Она во многом поспособствовала успеху компании, поэтому начальство охотно позволяет ей продолжать исследования, а она, само собой, не говорит им о своих истинных целях. Она хочет возродить утраченные секреты растений и животных, которые будут свободно мутировать на протяжении поколений, а затем вернуть их в природу. Она считает, что ей удастся хотя бы частично восстановить разнообразие, царившее в первом Саду, приспособив его к современному миру, и хотя она не вполне уверена, каких результатов ей следует ожидать, она намерена сделать все, что в ее силах.

Одним из ее ранних достижений стало обнаружение на Шри-Ланке разновидности голубей, хромосомы которых содержали намного больше информации, чем можно было ожидать.

Стереотипное представление о Пожирателях как о нерассуждающих дикарях опровергается изобретенными ими ритуалами и артефактами. В древности и в современном мире Рабису всегда быстро извлекали выгоду из любого имеющегося у них преимущества и умело пользовались своей уникальной властью над природой.

Реликвии Шестого Дома обычно просты и бесхитростны как по назначению, так и по исполнению. Природа Рабису не предполагает сложности и изощренности, но все же их реликвии – как и все, что они делают, - не следует недооценивать. Силы Пожирателей прекрасно подходят для создания зачарованных предметов, поэтому существует множество разнообразных артефактов, основанных на знаниях Шестого Дома. Ниже приводится описание части из них.

Пелена отдохновения была разработана разведчиками и охотниками Рабису и предназначалась как для друзей, так и для врагов. Обычно Пелена представляет собой плотную прозрачную пленку, прекрасно растягивающуюся и не рвущуюся при этом. Если этой пленкой накрыть все тело, жизненные процессы в нем замедляются, и существо входит в состояние транса, подобного смерти.

Во время Войны Гнева Пелены отдохновения использовались с самыми разными целями. Ими накрывали смертельно раненых союзников, чтобы задержать наступление смерти и дождаться прихода целителя. Пелены набрасывали на плененных врагов, чтобы обездвижить тех без применения насилия. Тело, окутанное пеленой, почти ничем е отличалось от трупа, и несколько хитроумных Рабису воспользовались этим, чтобы по той или иной причине сымитировать собственную смерть. Один из Пожирателей таким образом сумел проникнуть в укрепление Небесного Воинства, куда его внесли для осмотра.

Система: Для того, чтобы воспользоваться Пеленой Отдохновения, демон должен потратить единицу Веры, а человек – единицу Силы воли. После активации артефакт получает восемь кубиков, используемых для броска на определение эффекта от его использования (сложность броска равна 9). Невольная жертва (например, враг, которого надо привести в беспомощное состояние) может воспротивиться наступлению комы, выполнив бросок сопротивления на Силу воли со сложностью 8. Сопротивление возможно даже в том случае, если жертва временно потеряла сознание, так как оно является рефлекторной самозащитой.

Как бы там ни было, людей, попавших в Пелену отдохновения, сложно назвать живыми. Фактически они находятся в состоянии комы и не могут выполнять никаких действий; они не воспринимают события, происходящие в то время, когда они погружены в это состояние, и не помнят о них. При этом они не чувствуют боли, им нужно меньше пищи и мало кислорода, процессы старения в их организмах замедляются. Наблюдатель, желающий проверить, живо ли данное существо, может выполнить бросок сопротивления на Восприятие + Медицину со сложностью 8 против эффектов Пелены отдохновения. Существо, попавшее под Пелену, не может быть выведено из этого состояния обычными методами. Простой физический контакт и воздействие на органы чувств (свет, звук, высокая температура и т. п.) не срабатывают. Если находящемуся в коме персонажу пытаются нанести вред, он может рефлекторно выполнить бросок сопротивления на Силу воли (сложность 8), чтобы выйти из-под действия артефакта.

При успешном использовании Пелены эффект от ее воздействия сохраняется до тех пор, пока она окутывает тело жертвы. Если Пелену снять, она деактивируется, и персонаж возвращается в то состояние, в котором находился в момент срабатывания артефакта: он может бодрствовать, спать, быть без сознания и т. д. После того, как Пелена была снята с тела жертвы (или если жертва воспротивилась ее эффектам), повторное ее использование возможно только через 24 часа.

Единство Пожирателей с природой – это отличительная черта Шестого Дома, и нигде она не проявляется так ярко, как в обращениях Знания Зверей, которое позволяет Рабису принимать форму зверя. Маски Цалту были разработаны для того, чтобы поделиться опытом пребывания в личине зверя с теми, кто был этой возможности лишен, а также для того, чтобы обеспечить старших Рабису полезными союзниками и ресурсами в Войне Гнева.

Маска Цалту, также известная как «лик оборотня», - это искусно изготовленная маска в форме морды зверя. Чаще всего она изображает волков, медведей, тигров и прочих крупных хищников, но существуют также маски птиц, кошек, мелких млекопитающих и прочих животных. Маска Цалту обычно делается из меха и клыков настоящего животного, но она может быть и стилизацией, выполненной из коры, листьев, камня, драгоценных камней и прочих природных материалов.

Смертные не могут носить Маску Цалту, поэтому обычно эти артефакты создавали для Пожирателей других образов, которые не владели Знанием Зверей. Иногда эти артефакты выдавались менее могущественным Пожирателям с образом Цалту, чтобы показать, что ждет их впереди, но обычно таких демонов побуждали развивать их собственные природные умения.

Система: Чтобы активировать Маску, ее нужно надеть, после чего демон должен потратить единицу Веры и получить хотя бы один успешный балл в броске на Веру (или же потратить две единицы Веры). После активации Маска Цалту получает восемь кубиков, чтобы отразить результаты трансформации персонажа. Сложность зависит от размера создания, форму которого принимает демон. Чтобы стать такого же размера, как крупнейший представитель данного вида, нужно выполнить успешный бросок со сложностью 8, для превращения во взрослое животное среднего размера выполняется бросок со сложностью 6. Сложность броска на превращение в молодое животное (которое будет более слабым) равна 5, а превращение в щенка, волчонка и прочих детенышей животных имеет сложность 4.

Носитель Маски может выбрать размер животного, форму которого он желает принять, но вид этого животного четко определен – каждая отдельно взятая Маска Цалту может превратить демона в животное только одного вида. Превращение занимает один ход, эффект от использования артефакта длится до конца эпизода (сцены), хотя по желанию демон может вернуть себе обычный вид и раньше. Эффект от превращения может сохраняться и дольше, но для этого нужно каждый раз выполнять бросок с хотя бы одним успешным баллом (сложность его будет такая же, как и у первого броска на превращение), в противном случае демон непроизвольно принимает свою обычную форму. Считается, что артефакт заново используется в каждом эпизоде, в течение которого удалось сохранить форму зверя. Всего за день Маску можно использовать пять раз.

В форме животного демон ограничен физическими возможностями этой формы. Рабису в маске совы может ухать и летать, но не может разговаривать, у него нет отставленных больших пальцев, которыми можно было бы ухватить оружие. Пожиратель может пользоваться теми обращениями, которые не требуют от него действий, невыполнимых в форме животного.

Как и во всех случаях, когда речь шла о жизни людей, работы у Осквернителей было очень много. Особо полезными оказались подчиненные Белиала и демоны из Серебряного Легиона (но не из Дворца Вздохов). И все же среди Наблюдателей, десяти учителей, которые странствовали по миру и делились знаниями, способными возвысить людей до уровня богов, нашлось место лишь одному Осквернителю. Пенемью, бывший предводитель, который теперь был лордом Железного Легиона, - и чей послужной список не был запятнан постыдными деяниями, - проявил такой энтузиазм, что его выбрали в качестве последнего и, возможно, самого великого из Наблюдателей. Именно он должен был нести людям дар письменности. Помимо этого, Осквернителей обязали внушить людям мысль о ценности мудрости, чтобы Наблюдатели всюду, куда бы ни пришли, получали достойный прием.

К этому времени силы мятежников подчинили себе почти весь мир, за исключением самых скрытых крепостей врага. Люди впервые после Долгой Ночи пересекли океан и расселились по новым землям, ведомые жаждой странствий, которая частично была делом рук Осквернителей (свою роль тут сыграло и то, что мир стал относительно безопасным: мира не было, но не было и войны).

Разумеется, долго так продолжаться не могло. Ходили слухи, что Асмодей и Аваддон хотят гибели Вавилона, а также что Тиамат постепенно сходит с ума и во всем подчиняется им. Хотя большая часть человечества наконец жила в мире, забыть ужасы Времени Жестокостей было непросто.

За время войны они встречались лишь несколько раз, но Тиамат не забыла Истинного Имени Бельфегор, и теперь заставила раскаивающуюся демонессу выдать тайны Дворца Вздохов. Эти ритуалы были совмещены со знанием плоти, которым владел Аваддон, и дополнены кое-какими артефактами, вскоре после чего на свет появились нефилим, и первого из них породила сама Тиамат. Битвы с этими чудовищами разрушали все, что было построено, а она в безумной ярости бушевала над миром и драконом врывалась в сны людей. Даже после того, как силы мятежников были побеждены Небесным Воинством и низвергнуты в Преисподнюю, она продолжала гневаться, в том числе и на бывших сообщников, не зная и не желая знать, какое наказание Господь определил им всем.

Остальные представители Дома чувствовали себя почти такими же безумными. В битвах с нефилим люди часто выступали против демонов, отвергая все полученные ранее дары. Осквернители не рассчитывали на Люцифера и его несломленное упрямство, поэтому не ощутили его отсутствие так же остро, как прочие Дома. Люди уже покинули их. Ад стал последним фрагментом в узоре.

После Бездны

Какие бы чудеса они ни видели в первые дни Творения, какое бы ужасы ни преследовали их на войне и в Аду, Осквернители все же не утратили присущего им ощущения чуда (даже если для его пробуждения и требуется встряска от соприкосновения с человеческой памятью). Может быть, все дело в том, что их новые чувства довольно ограничены, но современный мир представляется им огромным узорчатым полотном, ждущим своих исследователей, даже сейчас, когда он рвется под весом собственных нечистот.

Среди людей

Существование большей части Осквернителей строится вокруг людей. Они не сражались за Люцифера, и отступничество детей Адама и Евы стало для них куда более сильным ударом, чем наказание от Господа. Ко всему остальному Осквернители относятся по-разному. Кое-кого из них влекут малые формы (как правило, не меньше, чем отдельно взятый человек). Они могут бросить все силы на то, чтобы возвысить приближенных слуг, не обращая внимания на всех остальных, или же посвятить себя мелочной мести тем, кто, по ощущению демона, мог навредить его носителю. С другой стороны, Осквернители могут сражаться за или против целых культур или сообществ, чье существование будоражит страсти демона.

То, что они сосредоточили все свое внимание на человечестве, вовсе не означает, что они понимают все, что видят. Кажется, что потенциал человечества не был утрачен, но в наши дни он понимается скорее как отклонение. Искусство в лучшем случае – это милые пустяки, вокруг которых собираются небольшие группы ценителей и ведутся споры между богатеями; в худшем же случае это отрыжка бизнеса. Нельзя сказать, что в мире не хватает красоты, - скорее уж, красота стала фетишем современности, - но она низведена до уровня кулинарных шоу и документальных фильмов о дикой природе. Телевидение показывает, как кто-то занят делом, и зрители могут отлично себя чувствовать, не ударив пальцем о палец.

Значит, надо как-то пробудить в людях страсть к приключениям и переживаниям, но Осквернители не могут решить, что нужно для этого сделать. Так как во время войны Дом с неизменным успехом вдохновлял на подвиги бесчисленные поколения героев, многие Осквернители надеются повторить это достижение. Но новая структура общества серьезно осложняет им задачу. В наше время хватает героев, но они, как правило, почитаются за достижения в одной области и ничего не значат во всех остальных сферах жизни – профессиональный спорт и индустрия развлечений могут послужить тому прекрасным примером. К тому, кто пытается проявить себя в политике, обычно относятся с предубеждением и недоверием. Можно сказать, что существует набор возможностей, на основе которого формируются ролевые модели и примеры (в том числе и для самих Осквернителей, пытающихся понять, что же вдохновляет современных людей), но не более того. Возможно, при должной заботе часть этой страсти и жажды славы и удастся направить в нужное русло.

Отдельные Осквернители или решают бороться с этим течением, или же плывут туда, куда оно их несет. У каждого подхода есть свои недостатки. Величайшей неприятностью может стать простая нехватка времени. Никто не может быть уверен, что впереди его ждут поколения людей, которых можно будет вдохновлять, – перемены происходят с пугающей скоростью. Создается впечатление, что Осквернителям придется иметь дело с теми, кто окружает их, и надеяться, что люди, избранные ими для величия, не сломаются.

Рабы

Лучше всего Осквернители чувствуют себя при общении с группой, а не с отдельными поклонниками. Разумеется, почти все демоны рады окружить себя рабами, но все же большинство из них предпочитает, чтобы эти люди не были знакомы друг с другом, хотя бы ради удобства и безопасности. У более тесной группы есть свои преимущества, в том числе и совместная поддержка (включающая утешения и соперничество внутри группы) тех немногих, кто знает истину. Осквернители предпочитают опираться на группу в целом, хотя ничего не имеют против того, чтобы собрать несколько групп поклонников. Будут ли они привлекать себе на службу уже существующие объединения, начнут с одного человека, чтобы затем перейти к его знакомым, или же станут порабощать отдельных людей и знакомить их с остальными членами группы, зависит от ситуации. Более того, порою они берут на службу людей с очень низким потенциалом Веры, не способных на ежедневные приношения, если они хорошо вписываются в группу.

Некоторые Осквернители отдают предпочтение культам, построенным на сексе, частично из-за преданий о суккубах (которым они сами могут верить из-за некоторого помрачнения сознания), частично из-за надежды на большую сплоченность и желания дать выход таящимся в них страстям. Но очень скоро они понимают, что одного секса недостаточно. Если весь культ строится только на нем, очень скоро механизм приходит в расстройство, или же секта не дает столько Веры, сколько хотелось бы. Многие к тому же осознают, что участвовать в подобных мероприятиях неразумно. Без соответствующей подготовки столь тесный контакт скорее всего просто выжжет раба изнутри. Секс (как обещание, так и само действие) может стать хорошей приманкой, но со временем люди теряют связь с группой и сосредотачиваются только на самом демоне, зачастую приходя к крайним степеням нарциссизма или напрочь теряя самоуважение в процессе.

Идеальным можно считать объединение наподобие артистической коммуны или малочисленного политического движения. Оно позволяет рабу познавать самые разные стороны мира (особенно если ему задать нужное направление), в результате чего человек начинает больше ценить и сам мир, и свое место в нем. Именно тогда демон может извлечь из него максимум пользы.

Что касается выбора кандидатов в рабы, то тут существует множество возможностей. Тщеславные люди редко становятся хорошими последователями, так как с трудом могут вынести зрелище физического совершенства, но те, кто гордится своими достижениями, имеют немало шансов сохранить свое «Я», когда им станет известная истинная природа их покровителя – и всего космоса. Такую гордость можно встретить не только у артистов и политических активистов. Например, мужчины и женщины из бедных районов, агрессивные и самоуверенные, может быть, и не слишком склонны любоваться красотами природы, но могут образовать надежную и деятельную группу (которая пригодится в сражениях).

Еще есть люди религиозные и проницательные, сильно отличающиеся от тех, к кому изначально тянуло Осквернителей. Действуя осмотрительно, демон может завязать с таким человеком тесные отношения, даже дружбу, и постепенно открывать ему правду о себе и окружающем мире. После этого ему остается надеяться, что раб сумеет понять мотивы его действий и не лишится рассудка и силы воли. В этом случае демон сумеет получить от одного человека большое количество Веры. С человечеством в целом Дом ведет себя примерно так же.

Общество

Осквернители подталкивают своих рабов к пониманию мира, но вместе с тем и к его изменению. Их интересы и влияние не ограничиваются теми людьми, с которыми они заключили договоры. Они выискивают значимых людей и знакомятся с новыми идеями, часто для того, чтобы подтолкнуть их в нужном направлении. Их интересует не столько правильность идеи (и не нравственность смертных), сколько ее влияние на общество в целом – сможет ли она изменить общество в лучшую или худшую сторону, станет ли образцом для подражания. Большинство рабов и помощников демона может пострадать, когда выяснится, что Осквернителя интересует не столько сами концепции, сколько их распространенность и глубина восприятия. Он может настроить группу так, чтобы ответ на ее действия стал совершенно неожиданным, и демон сделает это с любовью и заботой, даже если в результате члены группы лишатся жизни или рассудка.

Но Осквернитель, осаждаемый чужими воспоминаниями и переживаниями, постоянно страдающий от Муки и силящийся вспомнить, какую роль он играл в войне против Неба, не может полностью погрузиться в столь абстрактные размышления. Рано или поздно он поймет, что есть вопросы, как важные, так и неважные, которые вызывают в нем искренний отклик, что есть люди (или хотя бы группа людей), которых он постарается уберечь от опасностей. Кажущиеся вполне естественными поступки будут вызывать чувство вины (и усиливать Муку, и без того запустившую когти глубоко в душу демона).

К тому же для того, чтобы манипулировать обществом в целом, надо хорошо разбираться в путях распространения концепций и идей среди его членов, а также в людях, прислушивающихся к этим идеям. Без этого манипуляция будет неэффективной или вовсе приведет к неожиданным результатам. Недавно вернувшийся на Землю падший едва ли на такое способен. Он знает теорию (он сам – теория), но ее применение на практике сильно затруднено из-за размеров заселенной территории или глубокой разницы культур, которую можно обнаружить даже в относительно небольшом и однородном городском поселении. Большинство по крайней мере осознает, что тот образ культуры, который создается функционирующими в ее рамках информационными и развлекательными системами, крайне недостоверен (в конце концов, они сами писали книгу), поэтому требуется множество наблюдений, разъездов и экспериментов.

Теоретически, все эти трудности должны быть частью эволюционного процесса, протекающего в них и сочетающегося с их попытками влиять на окружающий мир. На практике демоны не могут позволить себе такой роскоши. Запутанность демонской политики, угроза со стороны Привязанных и мир, отвлекающий на себя внимание, означают, что у демонов возникает много спорных приоритетов. То, что Осквернитель предпочтет начать с местных проблем, по крайней мере, на первых порах, упрощает задачу. Начав с какой-то ограниченной территории (например, с многоквартирного дома или маленького городка) или иным образом ограничив набор объектов для воздействия (например, представителями одной профессии), демон может подготовиться к решению более масштабных задач, лежащих перед ним.

Среди демонов

Несмотря на число тех, кто был извлечен из Бездны и стал Привязанным к Земле, Осквернители не являются самым многочисленным Домом из всех, кто бежал из Ада через трещины в стене. Беглецы со всей доступной им скоростью прорывались через слои реальности, и, охваченные жаждой ощущений, вселялись в первое же подходящее тело.

Из-за этого всепоглощающего стремления ощутить материальный мир Дому пришлось потратить немало времени на самоорганизацию. Осквернителям не свойственно искать себе подобных, поэтому многие предпочли не обращать внимания на новых беглецов из Ада, в одиночку исследуя окружающие их чудеса. Но большинство не смогло надолго удержаться в таком состоянии и вынуждено было, отвлекаясь от недавно обретенной близости с людьми, вернуться в сообщество демонов. Они искали убежища от опасностей или же присоединялись к адским дворам.

Некоторым Осквернителям такая скрытность не была присуща. Ламмасу мог еще во время войны пресытиться однообразным существованием смертных. Он мог считать, что его грандиозные замыслы будут реализованы только при помощи адского двора. Демон мог считать, что навыки общения лучше оттачивать на других падших, или, может быть, просто хотел оказаться рядом с теми, с кем сражался плечом к плечу.

Дворы

Как и в случае с Легионами, Осквернители быстро поняли, что они плохо приспособлены к жизни при дворах. Но теперь отношения между дворами и людьми сильно изменились. Вся система стала менее стабильной, чем была когда-то, из-за резко сократившегося числа демонов и из-за того, что теперь при дворе может быть представлено несколько фракций (во времена легионов каждый из них создавал отдельные адские дворы). Поэтому Осквернители почувствовали, что остальные демоны придают им больше значения, чем когда-либо ранее, и у них появилось больше возможностей влиять на структуру в целом.

Группировки

Структура группировок лишь немногим уступает по сложности структуре дворов, и Осквернителям снова удалось вписаться в эти огромные наделенные властью организации успешней, чем они ожидали. Особенно хорошо им удается лавировать между масштабными замыслами своей фракции и локальными интересами двора. Они упрощают связь и взаимодействие между двумя властными образованиями.

Поговаривают, что без Осквернителей Жаждущие (Губители) никогда не смогли бы стать фракцией, так и оставшись неорганизованной группой индивидов, стремящихся разрушить все вокруг. Это не совсем верно, но все же Дом играет важную роль в поддержании философии Жаждущих и нацеливании их на выполнение малых задач, которые в итоге приведут к реализации общего замысла. Еще одной фракцией, в которой сильно влияние Осквернителей, являются Фаустианцы. Но эта группировка привлекает и других демонов, разделяющих общие устремления, поэтому достижения Осквернителей в ней менее заметны.

В группировке Скрытных Осквернители обычно выполняют обязанности странствующих исследователей. Те немногие, кто присоединился к Люциферианам, по большей части сосредоточены на удержании своего места в иерархии, поэтому прекрасно вписываются в ряды группировки. Редко какой Осквернитель становится Миротворцем. Но эта фракция активно привлекает в свои ряды всех остальных – возможно, в надежде улучшить свою репутацию среди демонов и усилить влияние на людей.

Известные имена

Довольно сложно определить точное число Осквернителей в современном мире. Некоторые из них хранят в тайне свои Небесные Имена и пользуются множеством личин смертных, которые могут походить друг на друга, а могут и нет. Есть и немало таких демонов, кого легко обнаружить, в особенности если они занимают определенное положение. Но и в этом случае ходят слухи о том, кем они могут быть в то время, когда им удается избежать власти бюрократии.

Представители Дома входят в высший состав нескольких фракций, максимально приближенный к общемировым организациям. Сенивель, которая первой из всего Дома предстала перед людьми, сейчас является одним из предводителей Фаустианцев, наряду с Дьяволом Бельфигором (которого не следует путать с его возлюбленной Бельфегор из Дворца Вздохов). Суфлатус, Герцогиня Пыли, некогда была спутницей Сенивель (некоторые говорят – любовницей), но сейчас она возглавляет Губителей вместе с Убийцей Сауриэлем. Никто из них – и, возможно, вообще из всех вернувшихся на Землю, - не может сравниться с Белиалом, Великим Зверем, под властью которого находится большая часть Лос-Анджелеса.

Ниже приводится описание нескольких Осквернителей, не наделенных такой силой, но все же сумевших проявить себя как среди людей, так и среди демонов.

Сабриэль

Впервые Сабриэль привлекла к себе внимание демонов, когда она вела переговоры, которые завершились заключением мирного договора между Миротворцами и Фаустианцами Вены. Затем она продолжила свои разъезды, проводя большую часть времени в Европе и изредка наведываясь в Америки и Азию. Язвительность, переменчивая внешность и непостоянство приоритетов сделали ее весьма заметной фигурой при посещаемых ею дворах. Идет ли речь о торговле реликвиями, обмене информацией или верности, она, кажется, всегда знает, к кому нужно обратиться и какова будет цена. Создается впечатление, что нет двора, к которому она не могла бы попасть, будь то утонченный Париж или Брюссель с его бандой опустившихся Жаждущих, но слухи о ее связи с кем-то из Привязанных остались неподтвержденными.

Единственным неизменным признаком всей ее деятельности остается отношение к людям. Ей нравится вдохновлять художников, все зависимости от их жанра или масштабности работы. Она делает их одержимыми как их трудами, так и самой собой (или, по мнению людей, самим собой). Почти всегда это заканчивается трагедией. Самоубийство, безумие, массовые убийства – вот что ждет тех, на кого она обратила внимание. Непонятно, является ли такое положение вещей целью Сабриэль, побочным эффектом ее слишком настойчивых попыток возвысить человека до величия или же частью какой-то иной игры.

Разумеется, такая личность не могла не вызвать интерес. Кнут Талакайн, член фракции Скрытных из Афин, сумел выяснить, в чьем теле она скрывается. Получалось, что Кристина Вадрудакис, целеустремленная молодая женщина, приехала в Афины для учебы в университете, отказавшись продолжать семейный бизнес в каком-то из приморских городишек. Больничные и полицейские записи содержат историю неудавшегося замужества и, возможно, избиений, приведших к выкидышу. После того, как ее машину обнаружили на прибрежной скале неподалеку от ее родного города, Кристину объявили мертвой. Интриги в местных политических кругах привели к тому, что эта информация получила широкое распространение, а через две недели отец Кристины погиб в пожаре при невыясненных обстоятельствах. Когда Сабриэль спросили об этом, они лишь пожала плечами и ответила, что или она сама все сделала, или прикончила того ублюдка, который совершил поджог, но Криптик заблуждается в любом случае. Что все это значит (если вообще что-то значит), осталось неизвестным, но поговаривают, что Талакайн стал больше заботиться о собственной безопасности.

Сабриэль продолжает путешествовать по миру. Список ее друзей и врагов (она далеко не всегда ведет переговоры о мире) постоянно пополняется, а ее мрачная напористость и неясность целей вызывают беспокойство даже у ее союзников.

Бравах

Проплыть 112 миль по Флоридскому проливу между Флорида-Кис[1] и Кубой было странной затеей – в карьере Джил Аллисон этот заплыв даже не стал бы самым долгим. Подготовка (от приобретения новейшей «акульей клетки» до переговоров со спонсорами) успешно завершилась, погода была самая благоприятная, и марафонский заплыв начался. Все шло по плану до тех пор, когда, проплыв примерно треть пути, Джил вдруг вскрикнула и начала тонуть. Ее безжизненное тело немедленно было извлечено из «акульей клетки» и поднято на борт спасательной лодки. «Сердечный приступ», - прокричал врач, пытавшийся привести ее в чувство. Внезапно ее сердце вновь забилось, ровно и уверенно. Она открыла глаза и снова закричала, и на этот раз в крике ее звучали смех и вызов Господу.

К тому времени, как прилетел вертолет, чтобы доставить ее в госпиталь для дальнейшего лечения, она успела исчезнуть. Врач и все остальные, кто был в лодке, уверяли, что все в порядке, вот только глаза у них были пустыми и остекленевшими. Береговая охрана быстро прибыла на место происшествия, чтобы продолжить поиски (в том числе и на тот почти невозможный случай, если Джил продолжила заплыв без посторонней помощи), и разразился спор о том, на кого должна быть возложена вся ответственность – если вообще можно говорить об ответственности. Через пятнадцать часов Джил Аллисон выбралась из воды в доках Гаванской бухты и поинтересовалась, куда подевались все камеры.

Ее появление стало сенсацией. Во-первых, сам заплыв; но впечатления от него быстро были вытеснены политическими событиями, когда Джил заявила о своей неувядающей любви к Фиделю Кастро и кубинцам, и вообще ко всем и всюду. Американским чиновникам не удалось умерить ее энтузиазм, и внезапно вся ситуация обернулась большим политическим скандалом.

Джил все же вернулась в Соединенные Штаты, где за ней по пятам следовали толпы людей, в том числе и кое-кто из обитателей адского двора Майами. Было выяснено, что сущность, завладевшая телом Джил, носила имя Бравах, но почти все ее воспоминания о себе до момента встречи с носителем были утрачены. Бравах быстро поняла, что двор Майами ее не устраивает, и принялась искать других демонов, в конце концов присоединившись к фракции Фаустианцев, где чувствует себя как дома (хотя и не вполне понимает всей сложности своего нового положения). Тем временем вокруг Джил, которая словно притягивает к себе разного рода странных личностей, образовался круг из коммунистов, политических экстремистов всех мастей, фанатичных поклонников фитнесса и экстремальных видов спорта, а также немалого числа сумасшедших. Кроме того, пресса по-прежнему проявляет к ней интерес. Бравах начинает управлять этим интересом, и результаты ее стараний могут быть самыми неожиданными.

Индраи

Индраи был одним из ангелов, работавших под управлением Тиамат. Он охотно присоединился к восстанию и нашел себе место в рядах Кровавого Легиона. Большую часть войны Осквернитель провел в заботах о людях, живших в городе-крепости Генхинном, во многом - вполне приятное занятие, хотя часто ему хотелось чего-то большего. Если не считать нескольких коротких вылазок, мир во всей его полноте он впервые увидел только в Век Вавилона и во время последовавшей за этим катастрофы. Какая-то часть его сущности пришла в восторг от хаоса и дикости, но в сердце своем он мечтал о более упорядоченной жизни в пределах бастиона Люцифера.

Билли Рохан был подающим надежды голливудским актером, воплощавшим на экране неброскую красоту и тихую страсть. Со временем он мог бы добиться большего, но однажды его поклонники были ошарашены известием о его гибели где-то в ледниках Новой Зеландии, где он принимал участие в съемках очередного фильма. Через два дня было объявлено, что тревога была ложной: Билли был в полном порядке и чувствовал себя лучше, чем когда-либо еще.

С тех пор он был очень занят. Билли продолжал сниматься, и вскоре послышались утверждения, что его актерское мастерство стало поистине завораживающим. Индраи связался со множеством адских дворов и стал одним из самых высокопоставленных Осквернителей во фракции Люцифериан. Он использует свое положение для упрочнения контактов среди смертных, и поговаривают, что сейчас он использует всю силу своего убеждения для начала съемок нового фильма, возможно, нацеленного на продвижение идей Люцифериан. В новом Голливуде, поставленном в тупик катастрофой в Лос-Анджелесе и многочисленными вспышками войн и религиозной лихорадки по всему миру, он может рассчитывать на успех (разумеется, борьбу за влияние на столь могущественное средство пропаганды ведет не он один).

С появлением Индраи связана одна странность: многие демоны считают, что он попал на Землю еще до несчастного случая с Билли. Возможно, с его первым носителем что-то случилось, - но в равной мере возможно, что Индраи не случайно занял тело восходящей звезды кино.

Реликвии и утраченные знания

В тайниках, вскрытых падшими в наше время, принадлежащих Осквернителям реликвий довольно мало, но все же они есть. Можно упомянуть некоторые скульптуры, фрески и картины, а также и более практичные орудия, которым часто не достает свойственной изделиям преступников надежности. В свое время Дом разработал большое количество ритуалов и скрыл информацию о них так, чтобы она не утратилась со временем. Что касается орудий, то результаты порою были не столь обнадеживающими, как у остальных.

Реликвии

Как и Преступники, Осквернители при создании артефактов использовали самые разнообразные материалы, хотя и с совершенно другим обоснованием. Даже самые утилитарные из инструментов в первую очередь должны были быть эстетичными.

Мантия Лируфам

Лируфам, Владычица Слез Радости, считалась одной из величайших муз Пятого Дома, дарящей вдохновение и демонам, и смертным. Хотя Время Жестокостей оставило на ней свой след, ее радостно приветствовали всюду, куда они приходила, чтобы поднять дух мятежников. Самым примечательным элементом ее одеяния была мантия, переливавшаяся всеми оттенками зеленого, голубого, коричневого и бежевого и украшенная изменчивым узором из нитей росного жемчуга. Лируфам присоединилась к Серебряному Легиону, ее обязанностью было быстро перемещаться по миру в поисках знаний, которые пригодились бы в Таба’ет, крепости легиона, представлявшей собой заполненный сернистыми испарениями лабиринт. В последний раз ее видели незадолго до Битвы при Красных Бродах.

Мятежники совсем недавно узнали о малимах, которые совершили ряд дерзких набегов на разбросанные по Земле укрепления демонов. Особо сильный удар был нанесен Эбеновому Легиону, который с трудом удерживал позиции, пытаясь совладать с врагом, едва ли ни ежедневно меняющим тактику и вооружение. Группа командиров Эбенового Легиона собралась у Красных Бродов, чтобы обсудить между собой создавшееся положение, но на них напали, и, хотя малимов удалось отбросить, потери были слишком велики. После битвы неподалеку от Бродов обнаружили мантию Лируфам, изорванную и заляпанную кровью. На земле было нацарапано несколько символов, гласивших «Ослепление красотой». Никто не знал, что это значит, жива Лируфам или нет, но когда сам Аваддон заявил, что она шпионила в пользу Неба, ему не осмелились возражать. Имя ее более не упоминалось, а мантия исчезла где-то в лабиринтах Таба’ет.

Сейчас среди Криптиков ходят слухи, что мантия объявилась среди предметов, принадлежавших недавно умершему коллекционеру из Нью-Йорка. Жемчуг давно высох или вытек. Пятна крови (неизвестно, была ли это кровь Лируфам), по всей видимости, были кем-то аккуратно вырезаны. Сохранились лишь обрывки полупрозрачной ткани, по-прежнему привлекающей внимание игрой цветов и оттенков. Появление мантии возродило споры о судьбе Лируфам, и Гипонтель, глава Скрытных, предложил весомую награду тому, кто сумеет установить, при каких обстоятельствах была обнаружена реликвия.

Система: активация реликвии требует единицы Веры (для демона) или единицы Силы воли (для человека). Мантия на единицу уменьшает сложность всех бросков, основанных на Эмпатии, Интуиции, Лидерстве и Актерстве (Performance) и выполняемых в течение одной сцены.

Песнь о делах минувших

Одна из первых и самых удачных композиций, созданных вскоре после объявления войны, песнь в руках умелого исполнителя может оказаться мощным оружием. Стихи написаны на енохианском языке, а музыкальный строй отличается сложностью, в особенности для современных умов и голосов. Но стоит лишь человеку заслышать эту песню, как в нем просыпается нечто давно забытое. Демон, знающий хотя бы часть слов и мотив, может вдохновлять людей, сражающихся на его стороне.

Никто точно не знает, из скольких куплетов должна состоять песнь. Известно, что во время войны она постоянно дописывалась, считается, что существует множество разных версий песни, каждая из которых пробуждает свой набор чувств и наделяет смертных слушателей разнообразными способностями. Недавно освободившиеся Ламмасу пытаются восстановить песнь, разрозненные фрагменты которой сохранились в человеческих мифах и воспоминаниях самих Осквернителей. Ее строки для Осквернителей и Скрытных даже стали своеобразной валютой, которой они расплачиваются за разного рода услуги. Поговаривают также, что песнь продолжает дописываться и в наши дни, что сочиняются куплеты, напрямую обращенные к современным людям, но старшие представители Дома решительно оспаривают это предположение.

Далеко не все демоны видят в песне лишь орудие, позволяющее взаимодействовать с людьми. Некоторым она позволяет вспомнить всю красоту и мощь енохианского языка, и такие демоны считают, что песне следует воздать определенные почести – например, исполнять ее во время каких-нибудь церемоний при дворе. Кое-кто видит в песне восхваление войны, которая давным-давно подошла к концу или, в крайнем случае, настолько изменила форму, что песня утратила всякий смысл.

Система: для исполнения песни требуется потратить единицу Веры и выполнить успешный бросок на Манипулирование + Актерство (Performance) (сложность 8). В случае успеха все смертные в пределах слышимости песни становятся невосприимчивыми к любым попыткам контроля над разумом и наполняются мужеством и решимостью. На протяжении сцены сложность всех бросков на Силу воли для этих смертных уменьшается на единицу. Сами смертные не могут исполнять песнь в ее древней форме.

Ходят слухи, что существует версия песни, способная исцелять разум смертных, разглаживая оставленные тяжелой жизнью шрамы и восстанавливая душевное равновесие. Эта версия оказывает воздействие только на одного человека за раз, для ее исполнения требуется потратить две единицы Веры, а не одну. Если песнь была успешно исполнена, для смертного слушателя выполняется бросок на Силу воли (сложность 7). Удачный бросок означает, что смертный исцелился от любых временных и постоянных психических расстройств.

Сорочка Иезу

Сорочка новорожденного – покрывающая голову пленка, которая иногда встречается у только что появившихся на свет младенцев – долгое время считалась надежной защитой от утопления. В городе Калогери на одном из многочисленных греческих островов была церковь, где якобы хранилась сорочка самого Иисуса, защищавшая, согласно местному преданию, моряков, среди которых рос юный мессия. Когда Сабриэль исследовала эту легенду, она поняла, что произошла некоторая путаница в именах. Частично мумифицировавшаяся плоть в самом деле обладала силой, но была намного старше Христа. Точное происхождение реликвии осталось неизвестным. Существует несколько теорий, согласно которым реликвия была сорочкой одного их нефилимов или же появилась в результате какого-то отвратительного эксперимента Бельфегор из Дворца Вздохов. Еще одна теория гласит, что сорочка Иезу принадлежала существу неведомой расы, которая появилась на Земле через много веков после окончания войны и заключения падших, и эта идея тревожит воображение кое-кого из Осквернителей.

Реликвия должна защищать своего владельца и тех, кто связан с ним узами крови, от штормов и бушующих вод. Она не обеспечивает защиты именно от утопления (тому, кто оказался в заполняемой водой герметичной емкости, она не поможет), но люди, очутившиеся в морских волнах, будут вынесены на поверхность и без вреда для себя минуют острые скалы. К тому же владельцу реликвии не причинят вреда обращения и ритуалы, основанные на Знании Бурь.

Система: активация реликвии требует единицы Веры (для демона) или единицы Силы воли (для человека). После активации сорочка защищает владельца и тех, кто связан с ним кровными узами, в течение нескольких дней (их точное число равно значению Веры или потенциала Веры у владельца). Природа уз довольно свободная, важно лишь, чтобы они были основаны на крови. Это может быть связь между членами семьи (родителями, детьми, братьями и сестрами), результат какого-нибудь ритуала на крови или же эффект от переливания крови. Никаких очевидных ограничений у таких уз нет.

Сложность бросков на Атлетизм или Выживание в ситуациях, связанных с плаваньем или выживанием на море, для защищенных реликвией персонажей уменьшается на два. Любые повреждения, нанесенные непосредственно штормом, - удары о воду и скалы, удары молнии, - считаются ничтожными.

Трезубец Ясинкати

Ясинкати был падшим рыцарем на службе у Абинерета, внушающим страх воином-одиночкой, и славился превосходным владением обсидиановым трезубцем, прозванным Проклятием Ангелов. Когда отряд обозленных малимов наконец поймал и убил Ясинкати, все сочли, что его трезубец был уничтожен, и до недавнего времени это мнение не менялось. Артефакт обнаружили на борту лодки, которая занималась незаконным сбором уцелевшего после кораблекрушений имущества где-то у берегов Венесуэлы. Группа Криптиков, пытавшаяся восстановить ход событий, пришла к выводу, что один из членов команды был захвачен демоном в результате какого-то несчастного случая. Демон нырнул в море и нашел оружие (предположительно, падший сохранил воспоминания о трезубце или услышал его призыв), а затем напал на остававшихся на борту людей и был застрелен капитаном судна. Из-за трезубца все системы корабля отключились, так что оставшиеся в живых моряки умерли от ран и воздействия вредных элементов. Скрытные полагают, что трезубец был спрятан в каком-то обширном тайнике на океанском дне вместе с другими реликвиями, но почему малимы попытались скрыть столь мощное оружие, так и осталось невыясненным.

Система: Проклятие Ангелов – это изготовленный из обсидиана посох с обернутым акульей кожей древком, он наносит летальные повреждения с Силой +2. Для его активации требуется потратить единицу Веры (для демона) или Силы воли (для смертного), после чего трезубец будет работать до конца сцены. Активированная реликвия наносит не летальные, а усиливающиеся повреждения, обсидиановые наконечники трезубца без усилий пронзают любую обычную броню. Только артефактная броня (улучшенная, зачарованная или демонская), а также броня, обеспечиваемая Апокалиптической формой, позволяют поглощать полученные от него повреждения. Наконец, активированная реликвия создает вокруг себя сильное магнитное поле, которое разрушает все электрические приборы в радиусе нескольких ярдов (число ярдов равно временному значению Веры у владельца реликвии). Любое находящееся на этой территории электрическое устройство, от простой лампочки до компьютера, перестает работать. Если значение Веры у персонажа больше 7, поломка становится постоянной.