Так было создано пять легионов, которые разошлись по миру, готовясь к новым свершениям. Многие из Пожирателей последовали за Аваддоном, в том числе и Азаг-Ран, но некоторая их часть присоединилась к другим легионам. Самым выдающимся Пожирателем Кровавого Легиона стал Грифиэль, который возглавил воинство Генхиннома. Либан’ису присоединилась к Железному Легиону, а Агриэль – к Серебряному. Лишь немногие Пожиратели вступили в Алебастровый Легион (и выбор этот не был продиктован нерешительностью), и высочайшим из них был Вельзевул.
Додоель
Одной из первых задач Эбенового Легиона стало строительство огромной крепости, которая должна была быть командным центром, - могучей твердыни Додоель. Аваддон и многие Пожиратели испытывали противоречивые чувства по поводу этой идеи. Подобное защитное сооружение не только было чем-то новым, ранее неведомым, но и шло в разрез с инстинктами духов дикой природы. Подвижность, скорость и маскировка – вот какие важные уроки брали они у животных, которых опекал их Дом.
Но наступили другие времена, и окружающая среда изменилась. Раны, оставшиеся после разрушительного прикосновения Бога, все еще болели, и никто не знал, не был ли нанесен дикой природе планеты смертельный удар, запускающий цепную реакцию, которая привела бы к разрушению экосистемы и стерильности. Некоторые члены Дома, обозревая разрушения и размышляя о собственном отступничестве (как они его понимали), находили эту идею почти утешительной.
В конце концов Аваддон поручил группе Пожирателей и Преступников из своего легиона найти решение этой проблемы. Планы по строительству Генхиннома уже были известны и в определенной мере повлияли на их выбор. Еще одним влияющим фактором стали гигантские деревья, которые веками противостояли непогоде, а также догадки о силе врагов. Большая часть ангелов Шестого Дома сохранила верность Небу, поэтому полагаться на уже существующие модели поведения и стремиться к воссозданию густых джунглей и прочей природной защиты означало бы оставить за противником слишком большое преимущество. Лучше уж выстроить что-то новое. И поэтому в центре одной из огромных страшных пустынь, которые теперь пятнали землю, была возведена крепость Додоель. Ее окружали острые скалы и предательские Каменные насыпи (пустынь из мелкого песка еще не было), а стены были окутаны удушающими парами, поднимавшимися из глубоких расщелин с бурлящей магмой. Такой пейзаж сбил бы с толку даже Божьего ангела.
Под крепостью были сооружены большие пещеры, куда привели людей, которые должны были трудиться на делянках со скудной растительностью – в основном грибами, а также другими растениями, жизнь в которых поддерживалась за счет света Извергов да еще высокомерного внимания Пожирателей, - чтобы обеспечивать себе пропитание и готовиться к войне.
Проектировщики крепости были объявлены ее смотрителями, которые должны были следить за ежедневной жизнью ее обитателей и добавлять уровни защиты по мере формирования новых идей (например, ритуалов). Им было запрещено покидать стены Додоели, чтобы враги не смогли взять их в плен. Во время войны этим демонам не удалось добиться высоких званий, но большинство из них с достойным постоянством выполняли свои обязанности и не позволили крепости пасть до самого конца. Саувитар, некогда бывший Мраком Листьев, и Салатаи, Разрушение Камня, были главными Пожирателями, выполнявшими эту задачу.
Еще до великих битв Додоель посетил один нежданный гость – тогда стены уже круто возвышались над местностью, но расселин еще не было. Когда Аваддон стоял на крепостном валу, сквозь слепящий солнечный свет к нему подлетела птица. Это был самец из очередной пары голубей, в которых была записана Книга Аваддона, усталый, но невредимый. Он отдыхал в ладони внимательно рассматривавшего его Великого Герцога. Птице удалость улететь? Был ли это знак примирения от Нингурсу, его бывшей подчиненной, или же от самого Неба? Было ли это предложение сделки, в которой за самку будет предложена определенная цена? Аваддон всматривался в саму суть испуганного создания, узнавая все сохраненные им возможности, и хотел лишь одного – сжать кулак, почувствовать, как влажные внутренности птицы просачиваются сквозь пальцы.
И все же он отпустил голубя и смотрел, как птица возвращается туда, откуда прилетела.
Прочие бастионы
Пожиратели участвовали в строительстве и защите и других крупных крепостей. Не стоило забывать и о менее значительных укреплениях, разбросанных по всему миру, которые должны были охранять определенные территории, обеспечивать поддержку войскам или просто увеличивать число позиций, куда можно отступить. Кое-где сохранилась большая часть форм жизни, которые теперь, казалось, упорно цепляются за существование, не особо нуждаясь в ангельской помощи. Малултат, ранее подчинявшийся Азаг-Рану, поселился в одном из таких районов. Стены в качестве средства защиты его не привлекали, поэтому он окопался в сердце лабиринта из терний и ядовитых растений. За время войны он провел немало экспериментов, стараясь увеличить потенциал такой защиты и превратить ее средство нападения. Небольшой, но постоянный поток ядов и вырабатывавших их животных и растений поступал из Долины Малултата в войска Люцифера. Интерес вызывала не только их способность вызывать смерть, но и прочие последствия применения ядов, например, одуряющая боль, замешательство или неподвижность. Большинство зелий предназначалось для использования на людях – как тех, кто сохранил верность Небу, так и тех, которые присоединились к мятежникам. Зелья изменяли их – к лучшему или худшему. Составы, убивающие нервные окончания, вызывающие ярость и внушающие привязанность, активно разрабатывались и использовались на протяжении длительного времени. Реже встречались снадобья, действующие на ангелов, и чаще всего их изготавливали демоны из Долины, а не вырабатывали живые существа, несмотря на все изменения, которым эти существа подверглись. Прошло немало веков до того момента, когда ангелы уничтожили источник этих зелий: после нападения малимов Долина превратилась в груду пепла и липкой вязкой грязи.
Демон Банасуэль с самого начала испробовал иной подход: по его замыслу, растения должны были как можно более полно обеспечивать людей, обитавших в густой чащобе леса. У людей, свободно живших под покровительством демона, медленно, но неуклонно возрастало качество и разнообразие одежды и еды, как и прочих аспектов существования. Одному из подданных Банасуэля пришла в голову мысль изготавливать из зерна простой хлеб. Природные материалы использовались и для защиты (как от стихий, так и от более выраженных опасностей). Но эта территория была заброшена еще до Времени Жестокостей, так как ее ресурсы потребовались в другом месте.
До победного конца
Хотя с самого начала пришлось заниматься обороной, главными при составлении планов в Эбеновом Легионе, как и повсюду, были вопросы наступления. Быстро стало понятно, что просто отбивать атаки небесных сил – проигрышная стратегия. Нужно было навязать битву врагу или же заманить его на такое поле боя, где преимущество оставалось бы за мятежниками. Если начнется война (в чем еще сомневались), придется прибегнуть к агрессивной наступательной стратегии, чтобы преодолеть разницу в численности и недостаток Веры, на которую вынуждены были полагаться демоны.
Не всегда можно было с выгодой для себя воспользоваться предоставляемыми природой образцами. Одним из преимуществ, которым обладала живая природа и которое не могли взять на вооружение демоны, было постоянное воспроизводство. Доказательством тому служила жизнестойкость всего многообразия видов, занявших ограниченные природные ниши этого нового мира. Отдельные особи были слабы, но переносимые ветром споры одного гриба могли вызвать самую настоящую катастрофу. Такую модель поведения нельзя было использовать напрямую, но все же она стала символом того, как настойчивость ангелов может победить даже Бога. Более спокойные наблюдатели отмечали, что размножающиеся таким образом виды рано или поздно сами лишают себя нужных им для жизни ресурсов.
Одна из более полезных особенностей царства животных уже стала составной частью психики Пожирателей – стремление удерживать и расширять территорию. Разойдясь вместе с легионами по разным уголкам земли, они распространились по всей ее поверхности (даже Хадшапал считал, что опустошенное море не стоит того, чтобы за него сражаться), хотя и с небольшой плотностью, и немедленно стали думать, как взять под контроль обширные пространства, разделяющие бастионы. Патрули постоянно расширяли охраняемую территорию, зорко высматривая следы присутствия врагов. При случайных встречах ангелы Неба подвергались нападению и часто были вынуждены отступать. Битвы были бескровными, но яростными, так как обе стороны обвиняли противника в слабости и предательстве, и сражения так называемой Тихой Войны сопровождались оглушительными раскатами грома, вспышками огня и внезапными наводнениями. Все животные на этой территории начинали выть и реветь, и кое-кто из Пожирателей пытался влиять на их поведение, желая создать что-то вроде сигнализации, которая предупреждала бы о присутствии враждебных ангелов. Такая система защиты была ненадежной, особенно если учесть обширность незаселенных территорий и способность ангелов становиться невидимыми, но в некоторых случаях она оказалась на диво эффективной. Когда ангелы отваживались вступать на территорию врага – или даже на нейтральные земли – они пренебрегали маскировкой, стремясь тем самым показать, что Господь всенепременно восторжествует над презренными мятежниками. Поэтому поведение животных, которые, казалось, протестуют против их присутствия, подрывало их мораль и мешало добывать нужные сведения.
Поначалу мятежные Пожиратели боялись, что их верные Небу собратья обратят против них силы природы, но эти опасения оказались необоснованными. Как и в случае с патрулями, действия ангелов, казалось, были проявлением гордости и высокомерия, а не серьезной попыткой подорвать силы восставших. Их присутствие на Земле ограничивалось незначительными, хорошо укрепленными территориями, которые кое-как обеспечивали пищей и защитой оставшихся с Господом людей. С другой стороны, у ангелов было Небо, куда путь мятежникам был закрыт. Эбеновый Легион насмехался над Глашатаями, предложившими такую тактику, и благодарил Люцифера за предоставленную ему свободу действий (при этом своих укреплений демоны не покидали, не желая лишаться спокойствия цитаделей).
Мятежники не только стремились взять под свою власть громадные пустынные территории, но и проводили тайные операции на землях врага. Эти диверсанты разрушали все на своем пути и похищали людей, чтобы устрашить противника, еще сильнее ограничить его передвижения и, возможно, увеличить силы восставших. Аваддона мало заботило, кому там клялся в верности человек, если этого человека можно было привлечь к работам в пещерах Додоели.
Самым успешным из всех участвовавших в таких набегах демонов был Лираэль, который в Эдеме надзирал за бескрайними прериями, а теперь нашел себе дело, которое ему было больше по нраву. Он был одним из первых демонов, получивших звание за воинскую доблесть. Ему доверяли все более сложные задания, целью которых было подорвать власть Неба на Земле. Среди его побед числилось временное освобождение двух человеческих городов из-под власти ангелов, а также еще один город, который объявил о своей верности Люциферу.
Но даже постоянные победы не могли заглушить разочарование, охватившее душу Лираэля. «Мы ждем Бога», - говорил он товарищам по легиону. – «Ждем его, чтобы перейти к настоящей войне, которая решит нашу судьбу. Мы должны быть готовы».
Но судьба мира была решена не Богом, а человеком – Каином братоубийцей. Когда началась настоящая война, Пожиратели были готовы к ней и бросились в бой, охваченные желанием мести.
Время Жестокостей
Саган был самым крупным приграничным городом Небесного Воинства, и Лираэлю и его товарищам до сих пор не удавалось в него проникнуть. Но теперь к стенам города приближался не отряд диверсантов и не отдельный батальон, пусть и хорошо подготовленный. Шел весь Эбеновый Легион, и убийство Авеля звоном отдавалось в их телах, призывало к мщению, к подражанию, к действию. Впереди всех был Аваддон, а за ним тянулась длинная колонна людей, подгоняемых нетерпеливыми демонами.
Не все они добрались до Сагана – треть демонов свернула, направляясь к иным целям, расположенным во внутренних владениях Неба. Когда основная часть армии подошла к крепости, к ней присоединились демоны из других легионов, формально лишенные руководства. Они стали свидетелями необычного происшествия. Джабниэль, ангел довольно низкого звания, взял на себя командование в то время, как его начальники были заняты в других местах, собрал отряды и встал на пути вражеской армии, заявляя о власти Господа над всем сущим. Лираэль убил его, как убивают молодых бычков, и мятежники ворвались в Саган. Сердца их были переполнены дикой радостью.
План Аваддона сработал. Треть его армии, отделившаяся от основных сил, вихрем пронеслась по землям противника, разоряя человеческие города по пути к другим крепостям Воинства. Они не обращали людей в рабство, как основная часть армии, и не считали убийство основной целью, но все же на своем пути они причинили столько смертей и разрушений, сколько было в их силах. Их продвижение вперед отвлекло нападающих от грабежа Сагана и вынудило костяк армии выступить к новым, более богатым целям. Маленькие крепости, такие, как Катани и Свонан, и даже Библиотека Зебула, были разрушены и сметены с лица земли, и Небесное Воинство смогло закрепиться только в Махононе, цитадели самого Михаила.
Но удача недолго сопутствовала мятежникам. Демоны заняли слишком большую территорию, они были неорганизованны и не готовы к длительной осаде. Через неделю они поспешно отступили, и ангелы медленно – опасаясь ловушек, все еще не придя в себя после пережитых потрясений, - двинулись вперед, чтобы вернуть свои земли и определить масштаб разрушений.
В Додоели царило уныние. После возвращения в главный штаб кое-кто из участников марша пытался устроить празднества, но попытки их пропали втуне. Многие размышляли о недавних событиях, другие же пытались вообще не думать о них. Люцифер дал понять, что эта вылазка его рассердила, и легионы раскололись, более не сотрудничая друг с другом. Словесные дуэли и перебранки Тихой Войны слишком внезапно сменились бойней, чтобы это можно было осознать. Многие раньше с печалью думали о старых знакомых, которые стали врагами, сохранив верность жестокому Богу. Теперь они сожалели о смерти товарищей, которые пали в боях и навеки исчезли из мира, - куда более горькое и ранящее переживание. К этому примешивались воспоминания о многочисленных смертях среди противников – пьянящая смесь печали, радости и боли. Многие демоны считали, что все случившееся было лишь временным искажением, вызванным поступком Каина, и, само собой, больше не повторится.
Аваддон и его герцоги лучше разбирались в ситуации и учитывали ее в своих планах.
Боевая машина
Сражаться в войне можно было двумя способами, и Эбеновый Легион стремился реализовать их оба. Первый из этих способов подразумевал захват новых территорий и распространение власти демонов на разбросанные по миру человеческие поселения. Вторым способом было убийство как можно большего числа ангелов.
Пожирателям суждено было воплощать в жизнь второй подход. История Дома – это история войны, или, точнее, история сражений. Даже в других легионах Пожиратели часто становились своего рода буфером, защищавшим от ангельских набегов обычную жизнь своих товарищей. Исключением был Железный Легион, в котором все отражали атаки Небес.
Но война – это не только обмен ударами мечей. На войне логистика и маневренность нужны не меньше огневой мощи; знания и скорость ценятся так же, как и грубая сила. Пожиратели овладели и этими умениями. Врагу нужно было нанести удар в тщательно выбранный момент времени, добиться поставленных целей и или отступить, чтобы сразиться на следующий день, или же закрепиться на месте и защищать отвоеванную территорию. Мятежники прекрасно понимали, что численный перевес не на их стороне и что больше им нельзя рассчитывать на эффект неожиданности, который после Сагана позволил им так далеко зайти на территорию противника. Прошло не так уж много времени после осады Махонона, и были изданы приказы, запрещавшие навязывать бой отрядам Неба, какой бы соблазнительной не казалась возможность. Во время войны эти приказы не раз нарушались слишком увлеченными бойцами, о которых с тех пор никто не слышал. Исключением стал небольшой отряд, все члены которого были казнены после возвращения за нарушение приказа и по подозрению в предательстве, и один из Пожирателей, старший лорд Пираэль, которого за его проступок выслали в необитаемые земли. Ходили слухи, что позже он активно общался с Серебряным Легионом, но никаких донесений об этом не сохранилось.
Итак, Пожиратели всерьез взялись за изучение принципов нападения и защиты в материальном мире, опираясь на поддержку других Домов, в основном – на организацию Дьяволов и внешний порядок Преступников, одновременно хитроумные и непродуманные. Были изучены все законы боя, созданные за время Тихой Войны (они, в свою очередь, были основаны на законах ведения споров, принятых в Эдеме), и те из них, которые признали неэффективными, были безжалостно отвергнуты. Пещеры под Додоелью были очищены от обитавших там людей, чтобы проводить «военные игры» вдали от ангельских глаз. Наблюдал ли за ними Господь, никто не знал. Часто эти игры были кровавыми и полными бурных переживаний. Демоны были знакомы с концепцией обмана врага бездействием, но до сих пор они не владели искусством притворяться другими существами, поэтому во время игр они сталкивались с определенными трудностями. Зачастую Изверги и Осквернители, а иногда и Дьяволы получали приказ изображать противника, так как они, как оказалось, лучше были приспособлены к такому обману. Но в результате на все подобные мероприятия влияло соперничество между Домами.
Были продуманы оптимальные физические характеристики воина. Такой воин сильно отличался от крупных хищников животного мира и походил скорее на более мелких зверей, сражающихся из-за падали. Серебряный Легион начал работу над некоторыми аспектами применения Веры и со временем создал Знание Плоти. Начали разрабатываться ритуалы, совершенствовался процесс изготовления оружия, хотя зачастую эти нововведения предлагались кем-то со стороны.
Людей и животных тоже готовили к войне. Людям хорошо удавалось удерживать позиции и сражаться со своими соплеменниками, перешедшими на сторону врага. Животных приспосабливали к условиям боя (большую роль в этом
играло Знание Плоти), учили их перевозить на себе людей и проводили над ними кое-какие ритуалы, например, шпионские и маскировочные. Не обошли вниманием и растения – в особенности такие их качества, как выносливость, умение приспосабливаться и распространенность, но даже те демоны, что прежде присматривали за растительным царством, теперь предпочитали что-нибудь более подвижное.
Наступление легионов
Никогда более за все время войны не собиралось столько войск, сколько выступило к Сагану, - за исключением собрания в самом ее конце, но все же Эбеновый Легион упрямо рассылал крупные отряды, прочесывавшие территорию. Среди первых побед можно назвать разорение Шамайима и Аработа; немалое число человеческих городов пало перед ордами демонов. Ангелы тоже приспособились к войне, собрали свои собственные армии, а также научились нападать на фланги идущих колонн и тут же исчезать снова. Битвы стали более сложными, они сопровождались мощными вихревыми потоками в небе, которые были как частью стратегии, так и проявлением дикости. По мере того, как разрабатывавшие теорию военного дела Пожиратели набирались опыта, все большую важность приобретали небольшие отряды, а нападения на отдельные укрепления сменились войной на истощение, диверсиями и засадами.
Чем больше было сражений, тем сильнее становилась ненависть демонов к некоторым военачальникам Небес. Самыми старшими из них были Михаил и Гавриил, хотя они участвовали в битвах намного реже, чем бывшие Ангелы Дикой Природы Калентат, Таманаэль и Нингурсу. Последняя стала самой настоящей головной болью Эбенового Легиона. Тактика Воинства была предсказуемой, но эффективной: упорство в защите, напор в нападении и неумение приспосабливаться. Нингурсу была исключением. Она далеко видела и быстро летала, а в битве она применяла серию обманных маневров, которые вынуждали демонов искать место, куда можно было бы перейти. Когда пять демонов приняли жестокую кончину в недрах Додоели, поползли слухи, что это дело рук бывшей подчиненной Аваддона, и они не утихли даже после того, как демон по имени Таланакс сознался в преступлении и был казнен.
Среди отрядов Легиона и за его пределами зрела надежда на прямое столкновение между Аваддоном и Нингурсу, давая рождению мифу о том, что только должно было произойти. Но так и не произошло. Один из набегов Нингурсу на человеческий город, находившийся под покровительством демонов, был успешно отражен отрядами Железного Легиона, среди которых была сама Либан’ису, правившая царством деревьев. Битва была жестокой и короткой, и когда Великий Герцог прибыл на место сражения, в руинах города он нашел мертвых Либан’ису и Нингурсу. Казалось, они не убили друг друга, но пали под градом ударов, часть которых была нанесена человеческой рукой. От них осталась лишь божественная плоть, которая не гнила, но и не вмещала более в себя дух, да кровь, пропитавшая пыль.
Вскоре после этого Аваддон предпринял еще одно наступление на Аработ. Бастион Скорби, казалось, насмехается над всеми его усилиями, возрождаясь каждый раз после того, как его разрушали до основания.
Рождение малимов
Несмотря на ярость битв и вспышки активности, сопровождавшиеся уничтожением основных игроков или разрушением крепости, война становилась нудной и однообразной. Потери грузом лежали на сердце, победы были незначительными, и все свелось к сравнению с событиями прошлого.
И все же война медленно, но уверенно, на протяжении сотен человеческих жизней, приближалась к победному концу. Ангелы почти не продвинулись вперед, а их отступления становились все более серьезными. Многие смертные подданные покинули их, не желая ждать поражения. Гавриил куда-то исчез, их самый опытный боевой командир погиб, а война разъедала их души еще сильнее, чем души демонов. Легионы, овладев разрушительными ритуалами, шли вперед, надеясь еще раз запереть противника в Махононе – на этот раз с иным исходом.
Именно тогда появились малимы, смертоносные ангелы, которые могли поспорить с демонами в скорости и ярости. Они не стали нападать на войска, марширующие по безжизненным равнинам к цитадели Михаила, но обрушились на Генхинном. Наверное, то был самый дерзкий замысел за все время войны, по крайней мере, у ангелов, - попытка молниеносного уничтожения Люцифера. Застигнутые врасплох защитники позволили малимам проникнуть в город-собор, и только отчаянные усилия Грифиэля и прочих воинов Кровавого Легиона (в том числе, конечно же, и Люцифера) не дали им совершить задуманное. Один из этих новоявленных ангелов пал от рук воина из свиты Люцифера по имени Малак, который доложил, что перед смертью малим вознес хвалу Циане, Серафиму Круговорота. Никто не знал, что это должно было означать, но движущиеся к Махонону войска вновь разошлись, вернувшись в свои бастионы, чтобы обдумать новую опасность.
Прочие дела
В Век Жестокостей у Пожирателей были и другие заботы, кроме сражений, поэтому не все они поддались жажде кровопролития. Одной из задач было сохранить ту дикую природу, что сумела устоять перед гневом Господним и продолжала выживать, несмотря на продолжающееся разрушение, затронувшее всю поверхность Земли. Вопреки ранним прогнозам, выжили и животные и растения, хотя им и пришлось измениться. Если раньше различные виды флоры и фауны, распространяясь по миру, смешивались друг с другом и быстро менялись на протяжении нескольких поколений, то теперь межвидовое скрещивание было резко ограничено, и многие виды обрели постоянную форму. Теперь обширные территории могли быть заселены тысячами практически одинаковых существ. Отношения между видами тоже упростились, что привело к созданию устойчивых форм поведения, постоянно повторяющихся и позволяющих выжить в сложных условиях.
Эти формы поведения были распространены не только в долинах и на склонах гор, которые почти без ущерба для себя пережили катастрофу. Владения Шестого Дома медленно расширялись, захватывая вулканические скалы и осваивая плодородные участки.
Некоторые Пожиратели хотели поспособствовать этому процессу, и на то у них были свои причины. Кое-кто, в основном – Агриэль, хотел обеспечить людей более обширным жизненным пространством, засеянным съедобными злаками и заселенным полезными животными. Эта точка зрения не пользовалась популярностью, и Агриэль чувствовала непонимание со стороны своих товарищей и бывших подчиненных. Приручение диких созданий считалось позорной необходимостью, которую лучше было бы оставить тем демонам, что ближе общались с людьми, например – Осквернителям.
Прочие хотели восстановить Эдем во всем его великолепии. Где-то в середине Века Жестокостей стали распространяться слухи, будто Банасуэль, которая раньше исследовала возможное использование даров природы, теперь поставила себе эту цель. Более того, говорили, что ей удалось найти по крайней мере одну часть Книги Аваддона. Так как было известно, что том был уничтожен во время осады Зебула, после которой сменились тысячи поколений птиц, которые должны были хранить в себе книгу, этому заявлению не слишком верили, но все же слухи продолжали распространяться. Популярностью пользовалась версия о том, что одной из птиц удалось спастись и дать жизнь новой, несовершенной линии потомков до того, как ее поймали. Но все это были лишь домыслы, поскольку Банасуэль была убита в пылу спора по поводу придворного протокола, который произошел во время одного из ее нечастных визитов в Таба’ет, главную крепость Серебряного Легиона. Никаких птиц не нашли.
Наконец, были те, кто хотел, чтобы природа продолжала развиваться по новому, непредсказуемому пути, в чем ей можно было бы помочь, убрав некоторые препятствия. Эти демоны довольно охотно уходили в необитаемые места, не уделяя особого внимания войне и нуждам легионов, и иногда становились настоящими бродягами. Если они не соблюдали необходимую осторожность, их казнили за трусость, но ходили слухи, что не одна «жертва войны» на самом деле встретила свой конец в какой-нибудь укромной долине.
Внутри Дома
Еще одной проблемой было управление Домом, так как многие его члены стремились к тому, чтобы его внутренняя иерархия соответствовала структуре, принятой в других Домах (в основном – у Дьяволов). Примерно половина Пожирателей состояла в Эбеновом Легионе и считала своим предводителем Аваддона, но у него почти не оставалось времени на тех, кто не входил в его команду. Его крайние взгляды также не способствовали взаимопониманию с теми демонами, кто принадлежал к другим легионам.
Агриэль с ее сторонниками имела все основания претендовать на звание независимого правителя, но она пользовалась все меньшей популярностью среди собратьев. Что касается остальных предводителей, возглавлявших дом до восстания, то Азаг-Ран эту идею вообще не рассматривал, а Либан’ису проявила к ней некоторый интерес, но была слишком занята другими делами (до своей смерти, разумеется). Грифиэль пользовался большим уважением и был одним из советников Люцифера, но во всем, что касалось Дома, он был слишком нетерпелив и раздражителен. Сильным, хотя и неожиданным претендентом оказалась демонесса по имени Мойрата из Железного Легиона, в прошлом – подчиненная Калентата. Она сохраняла любовь к человечеству, хотя Аваддон и его клика считали ее действия предательскими, и она умела красноречиво говорить о самоуправлении, независимом от политических игр Дьяволов. Эта позиция позволила ей приобрести значительную поддержку как в совеем легионе, так и в остальных, в том числе и в Эбеновом. Но Пожиратели слишком быстро отвлекались и не могли долгое время заниматься внутренними интригами, вне зависимости от действий других Домов. Мойрата заняла важное положение арбитра в многочисленных спорах внутри Дома, но ничего большего не добилась.
Не обременяя себя подобными заботами, большая часть Пожирателей поддерживала с соплеменниками хорошие отношения, вне зависимости от того, к какому легиону они принадлежали и чем занимались в прошлом. Все они хорошо приспособились к различным тяготам войны: к дисциплине, долгой скуке и кратковременному воодушевлению, а также к необходимости постоянно сохранять сосредоточенность. Обратной стороной этой привычки стала потребность в отдыхе, когда они боролись друг с другом и вместе охотились, пробуждая в себе чувство превосходства и браваду. Часто эти встречи проходили без предварительной договоренности, и в них редко участвовало больше 10-20 Пожирателей. Иногда к ним присоединялись и другие демоны, в особенности те, кто сражался в самой гуще битвы. Им оказывали хороший прием, но больше никак не пытались оградить их от грубости. Если кто-то – гость или хозяин – слишком выделялся, на него могли наброситься всей толпой. Эти потасовки нельзя было назвать бесчестными, но часто то была честь стаи.
Порою внешние обстоятельства приводили к тому, что такие встречи перерастали в нечто большее, может быть, даже в настоящий поединок между двумя Пожирателями. Поединки, за редчайшим исключением, велись не до смертельного исхода, но все остальное было вполне допустимо (почти все демоны осознавали, что лишить другого жизни – значит свершить величайшую гнусность, хотя с мрачным удовлетворением обсуждали смерть своих врагов). Те, кто выходил победителем из смертельного поединка, становились «добровольцами» в самых опасных разведывательных и диверсионных операциях, и никто из них не воспротивился подобному наказанию.
Люди
Не все члены Дома, и даже не все демоны Эбенового Легиона разделяли неприкрытое презрение Аваддона к ныне смертной расе людей. Но даже те, кто терпимо относился к человечеству, старались держаться от него на расстоянии. Большинство людей по-прежнему относились к демонам с благоговейным страхом и поклонялись им, и это заставляло Пожирателей чувствовать себя не в своей тарелке. Такое отношение напоминало им, как сами они преклонялись перед Богом в садах Эдема, когда под Его взглядом создавали величественные картины природы. Вместе с тем, они не хотели признавать, что с людьми у них есть что-то общее, и поэтому не пытались использовать роднившие их черты для того, чтобы сломать преграду, отделявшую их от людей. Ближе всего к людям оказывались те, кто обучал отряды смертных бойцов или же сгонял рабов в огромные караваны, следовавшие за легионами на войну.
И все же кое-то из Пожирателей сумел приблизиться к людям. Безумие войны и презрение к себе, которые так легко было обрушить на беззащитных козлов отпущения, побудили многих Пожирателей к чудовищным преступлениям против смертных. В битвах часто случалось так, что демоны намеренно причиняли страдания живым и пировали на телах мертвых. В Эбеновом Легионе за подобные проступки их ждало незначительное наказание. Удовлетворение подобных желаний за счет людей, обитавших на подвластной мятежникам территории, - например, в случавшиеся периоды затишья между сражениями, - считалось менее приемлемым, но все же было довольно распространено. Демона могла охватить внезапная вспышка смертельной ярости, или же он мог на протяжении долгого времени пытать несчастных смертных. Некоторые вселяли живые организмы в тела своих жертв, паразитов, обитавших во внутренностях, легких или мозге, чтобы те медленно пожирали человека изнутри. Другие Пожиратели легко могли избавить смертного от этой напасти, если им случалось встретить его – и если они решались вмешиваться.
Конец игры
Для большинства Пожирателей Долгий Марш, во время которого Люцифер попытался обуздать то зло, что воцарилось в легионах, стал еще одним поворотом в войне, которая, казалось, будет длиться вечно. Вопреки тому, что их противники наконец отступили под защиту Махонона, мало кто из Пожирателей считал, что войне когда-нибудь настанет конец. Война была сутью их жизни. Они сражались с ангелами, людьми и ужасными малимами, а теперь они будут сражаться с демонами. Они не понимали доводов Люцифера, когда он говорил о мире, потому что для них его слова были еще одним Дьявольским обманом, когда реальные задачи и цели скрываются под многочисленными слоями презрения и хитрости. Но отсюда вовсе не следует, что все они встали на сторону его врагов. Когда Люцифер приказал Аваддону подчиниться, Дом раскололся на тех, кто подчинился Деннице, потому что он был князем всех восставших, и тех, кто счел его слабым и неблагодарным. Разве не они вынудили ангелов отступить?
Но, в конце концов, было не так уж важно, на чьей стороне они оказались, потому что они сражались, как сражались всегда.
Все изменилось тогда, когда Аваддон склонил голову, подчиняясь Люциферу.
Вавилон
Пожиратели не имели почти никакого отношения к Вавилону. Агриэль была назначена одной из Десяти, которые должны были обучать людей тайнам Мироздания, чтобы возвысить их до уровня богов, но большая часть ее соплеменников отвернулась от нее. По-прежнему сохранялась нужда в активных действиях. Войска Неба были разгромлены, но не сдались. Неконтролируемые племена людей нападали на растущие города, не понимая, что сами они обладают доступом к распространяемым Десятью знаниям. Были и взбунтовавшиеся демоны, которые настолько озлоблены Долгим Маршем и предшествовавшими ему ужасами, что не признавали никакой власти, кроме власти смерти. Самым старшим из них был Урбату, дезертировавший барон Кровавого Легиона, убивавший любого, кто попадался ему на пути, - и даже тех, кто хотел бы идти за ним следом. В конце концов его нашел и убил Малак (этот поступок не был вознагражден продвижением на освободившуюся после Урбату должность).
В то время многие Пожиратели не подозревали, что Аваддон активно участвует в создании нефилимов, присоединяя свои знания к мудрости других Домов вместо того, чтобы довериться собратьям. Он не воспринял видения Люцифера и трудился втайне, в то время так Пожиратели растрачивали свои силы, воспроизводя старые модели поведения.
Когда порча наконец стала явной, реакция Дома оказалась вполне предсказуемой: он вновь сражался. Но теперь казалось, что на них обрушились все враги, с которыми некогда бились Пожиратели. Создавалось впечатление, что ангелы объединились с головным отрядом малимов, охваченными высокомерием людьми, сбившимися с истинного пути демонами, а теперь еще и с нефилимами. Конец был близок.
Приговор
Момент поражения был странным. Всех демонов собрали в одном месте, чтобы огласить им приговор офанимов, не обращая внимания на то, под чьим началом они служили раньше, в каком бастионе или в какой глуши пытались укрыться. Все собравшиеся мятежники хранили полное молчание. Впереди всех стоял Люцифер – коленопреклоненный, но все еще гордый, гордый тем, что сражался. Безмолвие дарило умиротворение, по крайней мере, так казалось большинству Пожирателей. Оно как бы обещало, что насилию все же будет положен конец.
Затем распахнулись врата Ада и демоны отправились в изгнание, оглашая окрестности криками гнева, вызова или страха, и крики их затерялись в ужасной тишине небытия, где не было никакой надежды на мир.