- Некто, уже запятнавший себя убийствами, оказывается среди приглашенных на торжество, где убивают молодую девушку, - низкий голос ребе Соломона Карлебаха так и сочился густым сарказмом. – Невероятно! Как полагаете, если ли здесь какая-то связь?
- Может быть, - Эшер отказался заглотить наживку. Он бросил взгляд на дверной проем, отделявший комнату в его гостиничном номере от короткого коридора, ведущего к комнатам слуг и детской, где вдовая миссис Пиллей – двадцати двух лет от роду, милейший характер и непоколебимая убежденность в том, что Китай станет намного более приятным местом, стоит только Англии подчинить его и принудительно обратить в методизм, - дремала рядом с крошкой Мирандой.
читать дальшеЗатем он подошел к стоящему напротив креслу, взял Лидию за руки и поцеловал ее.
- С другой стороны, я тоже запятнал себя убийствами, и об этом также известно в определенных кругах - которые, надеюсь, не включают никого из тех, с кем нам предстоит встретиться в Пекине, - известно, что я убивал совершенно незнакомых мне людей, в то время как наши государства не находились в состоянии войны.
Не всегда эти люди были незнакомыми… Он внутренне поморщился при этой мысли.
- Полковник фон Мерен уже тридцать лет служит в немецкой армии, и он убивал людей. Мне достоверно известно, как выражаются юристы, что четырнадцать лет назад на Шаньдунском полуострове граф Мицуками убил по крайней мере одного человека, поскольку я был тому свидетелем. И я уверен, что где-то в прихожей его ждал телохранитель…
- Вы знаете, что я имею в виду, - старый ученый откинулся на спинку обитого темно-зеленым бархатом кресла, стоящего перед камином, и искалеченной артритом рукой, которая еще сохраняла некоторую подвижность, накрыл вторую, согревая распухшие скрюченные пальцы. Вопреки насмешливому тону, в его темных глазах читалась искренняя обеспокоенность.
- Знаю, - Эшер сильнее сжал длинные, запачканные чернилами пальцы жены. Проведя вместе с Карлебахом шесть недель на борту «Принцессы Шарлотты», она по-прежнему отказывалась надевать очки в его присутствии, и из-за этого – судя по тому, как выглядела лежавшая на мраморной столешнице доска для криббиджа, - потерпела сокрушительное поражение в игре. Походившая на длинноногую рыжеволосую фею, облачившуюся в воздушное кружевное платье, Лидия была слепа, как крот, искренне верила в свою непригляность, и, насколько Эшеру было известно, появлялась в очках только перед ним, их дочерью Мирандой и, изредка, горничной Элен.
И доном Симоном Исидро.
Он продолжил:
- Но я сомневаюсь, что дон Симон имеет какое-то отношение к смерти мисс Эддингтон. У нее на шее обнаружился галстук Ричарда Хобарта, а не следы зубов.
- Вампиры питаются смертью, - угрюмо возразил Карлебах, - не только кровью. И вам, Джейми, об этом известно. Психические энергии, высвобождаемые в момент смерти, - вот что поддерживает его способность управлять умами людей. Он был осторожен. Он знал, что его могут увидеть.
- Да, но зачем вообще убивать, в данном-то случае? – Лидия подвинулась, освобождая для Эшера место на подлокотнике кресла. – Зачем убивать дочь помощника торгового инспектора в публичном месте, если в ближайшем закоулке можно найти нищего китайца? Из-за его смерти никто не станет поднимать шума.
Карлебах глубоко вздохнул и посмотрел на нее поверх очков:
- Вы тоже защищаете его, воробышек? - его густые седые брови словно топорщились слегка под напором жизненной силы.
Лидия отвела взгляд.
За те несколько часов, пока Эшер отсутствовал, кто-то – наверное, Элен, - расставил и разложил по комнате приятные мелочи, которые Лидия взяла с собой на корабль, чтобы скрасить путешествие: на зеленом бархате кресел пестрели красно-синие шелковые подушечки, на полках и на столе посреди комнаты лежали любимые ими обоими книги. Присутствовал здесь и привычный фарфоровый чайный сервиз; небесно-голубой чайник с золотыми узорами исходил паром в прохладе комнаты.
Эшер всегда чувствовал себя несколько неловко из-за того, сколько вещей его жена берет в путешествие, но сейчас его радовала сама возможность оставить за спиной холод чужеземной ночи и на мгновение вновь почувствовать себя дома, на Холиуэлл-стрит в Оксфорде.
- Кто знает, почему немертвые поступают так, как поступают? – Карлебах поднял искривленную руку, заранее пресекая любые возражения, которых, впрочем, не последовало ни от его бывшего ученика, ни от Лидии. – Вампиры перестают быть людьми в тот миг, когда покидают мир живых. Они мыслят не так, как мы. И едва ли смертный в силах понять, что ими движет.
Он замолк, и Эшер (который знал, что Лидия обычно полностью погружается в разговор, да к тому же видит не дальше вытянутой руки) взял чайник и вновь наполнил чашку старого ученого.
Ребе Соломон Карлебах был стар еще тогда, когда Эшер впервые повстречался с ним тридцать лет назад, когда сам он, студент последнего курса, уже во второй раз путешествовал по Центральной Европе и жаждал поговорить с признанным знатоком суеверий, процветавших в удаленных уголках бывшей Священной Римской Империи. Начиная с 1884 года, он четыре лета подряд провел в ветхом каменном доме в пражском гетто, впитывая знания под руководством Карлебаха, и полюбил старого ученого как отца. Но только в прошлом году, через несколько лет после того, как он сам встретился с теми, кого до тех пор считал лишь персонажами легенд, Эшеру пришло в голову спросить у учителя, не доводилось ли тому лично общаться с вампирами.
Карлебах взял кусочек сахара с протянутого Эшером блюдца, засунул за щеку, скрытую густой снежно-белой бородой, и отхлебнул чаю, на время погрузившись в собственные мысли. Наконец он спросил:
- Он говорил с вами, этот ваш вампир? Рассказал вам об Иных? О том, что существо, которое обнаружила эта женщина, Бауэр, ничем не отличается от обитающих в пражских подземельях тварей?
- Рассказал, - ответил Эшер. – Но не смог сообщить ничего сверх того, что нам и без него известно.
- Не смог, или не захотел, - темные старческие глаза мерцали в неярком свете скрытых абажурами электрических ламп. – Нельзя доверять вампирам, Джейми. Они обманывают даже в мелочах. Такова их природа.
- Возможно. Но еще до того, как обнаружили тело, сэр Грант Хобарт рассказал мне, что доктор Бауэр заведует больницей в Минляне, деревушке в Восточных холмах, примерно в двадцати милях отсюда. В округе орудуют бандитские шайки, не говоря уже об отрядах Гоминьдана, сражающихся с президентом Юанем и армией. Думаю, нам понадобится сопровождение. Хобарт предложил на эту роль своего сына, - сухо добавил он, - но непохоже, что молодой человек сможет покинуть город.
- Чудовище! – Лидия, дождавшись, когда он вернется на подлокотник, легонько коснулась костяшками пальцев его локтя. – Бедные ее родители… Что за ужас! И бедный сэр Грант! С другой стороны, - задумчиво добавила она, - если уж Ричард Хобарт и в самом деле сделал предложение спьяну и никак не мог примириться с этой идеей, ему достаточно было бежать из страны.
- Зависит от того, что именно он пил. В китайских кварталах можно найти что угодно.
Лидия поморщилась, но согласно кивнула. Хотя она и походила на болотного эльфа, а в обществе производила впечатление особы, вся жизнь которой посвящена примерке нарядов и посещению цветочных выставок, на самом деле Лидия проходила врачебную практику в уайтчепельской благотворительной больнице и не раз наблюдала эффект, оказываемый алкоголем на человеческое поведение. Она открыла было рот, потом посмотрела на Карлебаха и промолчала; Эшер подумал, что и сам не отказался бы услышать ответ на незаданный вопрос.
Что видел Исидро и видел ли он хоть что-то?
Очевидно, что эта же мысль пришла в голову Карлебаху. Позже, когда Эшер проводил его по коридору в его собственный небольшой номер, старик снова заговорил о вампире:
- Не верьте тому, что он скажет вам, Джейми, - прогудел он густым басом. – Он только и думает, как бы использовать вас на благо немертвым. Обман и соблазнение для них все равно что охотничье оружие. Вы прекрасно знаете, как искусно они затуманивают человеческий разум и заставляют видеть то, что считают нужным показать.
Было уже поздно – часы пробили полночь, когда Эшер только вернулся в гостиницу, - и даже на Рю Мэйдзи, одной из главных артерий Посольского квартала, протянувшейся под окнами их гостиничного номера, стихли все звуки. Как обычно бывает поздней ночью, залитый ярким светом ламп коридор казался пугающе безлюдным; это ощущение стало только сильнее после того, как Эшер узнал о бродящих во тьме созданиях.
- Когда вы впервые рассказали мне об этом вашем испанском вампире, - продолжил Карлебах, - я испытал страх, сын мой. Я видел, что вы попали под его чары, первое проявление которых в том и состоит, что жертва полагает себя полностью свободной от них. Бойтесь этого. Бойтесь его.
- Я боюсь, - ответил Эшер, не покривив душой.
- Жаль, что ваш друг Хобарт теперь будет занят этим ужасным делом. Не говоря уже о том, какие душевные страдания он сейчас испытывает… но нам совсем не помешал бы помощник из числа посольских, - старый ученый открыл дверь в свою комнату. Эшер усадил его в кресло и укутал во все покрывала, какие только смог найти, чтобы защитить от царившего в номере холода, затем развел огонь, не обращая внимания на неискренние протесты Карлебаха и просьбы не беспокоиться.
Каким бы сильным ни казался профессор, ему было девяносто лет – не тот возраст, в котором человек отправляется в Китай ради охоты на чудовищ. Но Карлебах, чей приезд в Оксфорд в сентябре безмерно удивил Эшера, настоял на своем. Переубедить его не удалось.
Эшер поставил чашку с водой на каминную полку, чтобы наполнить затем старомодную керамическую грелку. Тем временем Карлебах продолжал говорить:
- Я мог бы договориться об эскорте с нашим послом, но он наверняка захочет узнать, куда и зачем я собрался. И мне страшно даже представить, кому он сообщит, если мы и в самом деле найдем здесь этих тварей.
- Завтра я поговорю с сэром Джоном Джорданом, - пообещал Эшер, подходя к нему, чтобы помочь встать. – Теперь у меня есть человек, готовый поклясться, что мужчина, которого здесь видели в девяносто восьмом, не имеет со мной ничего общего.
- Я ценю вашу доброту, Джейми, - с трудом поднявшись на ноги, Карлебах задержал руку Эшера в своей. – Я бы сказал, вы относитесь ко мне как сын, если бы один из них не был добродушным тупицей, не способным отличить труды Маймонида от комиксов, а второй – хитрым мамзером, чье сердце навеки отдано судам и кредиторским счетам. Да благословит вас Господь.
Эшер возвращался в свой номер, слушая, как ветер завывает вдоль готических карнизов гостиницы. Интересно, где остановился Исидро и как он нашел смертного помощника, без которого немертвые не осмеливаются отдаляться от своих домов?
Если уж на то пошло, он не знает, какое именно место Исидро сейчас зовет домом. Возможно, он вернулся в Лондон после того, как Эшер оставил его, спящего, в подвале монастыря св. Иова в Петербурге? Или же перебрался в другой город, поскольку Лидия научилась выслеживать вампирские гнезда по банковским записям и сделкам с недвижимостью?
Если дела и в самом деле обстоят именно так – он вновь ощутил страх, который никогда его полностью не покидал, - то что стало с прочими лондонскими вампирами? Известно ли мастеру города, что Лидия может их отыскать? Он уже давно подозревал, что лондонский выводок держится подальше от Лидии и от него самого только из страха перед Исидро. И если испанец покинул город…
Мы слишком мало знаем о вампирах для людей, чья жизнь подвергается опасности из-за того, что мы слишком много о них знаем…
Он уже взялся за дверную ручку, когда услышал доносящийся из комнаты голос Лидии:
- Он вернется с минуты на минуту…
Исидро. Кто еще мог прийти к нему в столь поздний час? Черт бы побрал его наглость…
Поддавшись вспышке гнева, он толчком распахнул дверь.
И увидел Гранта Хобарта, стоящего у камина вместе с Лидий.
- Вы должны помочь мне, Эшер, - переводчик сделал несколько шагов по комнате, не находя в себе сил присесть. Его лицо, изборожденное глубокими морщинами (хотя он был всего лишь несколькими годами старше Эшера), за прошедшие пять часов постарело лет на десять. – Рикки не делал этого. Он бы не смог. Он на такое не способен.
- Вы сказали, он пьет.
- От выпивки он тупеет, но в буйство не впадает, - Хобарт сделал глубокий вдох, словно вспомнив, где он находится, и склонил перед Лидией голову с гривой темных волос. – Прошу прощения, миссис Эшер. Нам не следовало бы…
- Все в порядке, сэр, - Лидия встала. Огонь в камине очертил ее стройную высокую фигуру в облаках нежно-кремового игольного кружева, заставил заблестеть медные и бронзовые прядки в густых золотисто-каштановых волосах. – Если вы, джентльмены, желаете поговорить наедине, я могу уйти, хотя смею вас заверить, ничто не в силах поразить меня. Ваш сын часто смешивал опиум и алкоголь, сэр Грант?
Хобарт потрясенно молчал, и она продолжила, широко распахнув карие глаза:
- Мое любопытство объясняется тем, что человек, не привыкший к опиатам, обычно просто засыпает…
- Он и раньше их смешивал, да, - сэр Грант с трудом выдавил из себя постыдное признание.
- Расскажите мне о вашем сыне и мисс Эддингтон, - Эшер усадил нового гостя в кресло, где до этого сидел ребе Карлебах, и достал из серванта чистую чашку; Лидия тем временем выудила из-за подушечки записную книжку. – Вы сказали, что он мог сделать предложение, когда был пьян?
- Вполне мог, - Хобарт вздохнул. – Эта ее…
Он удержался от характеристики пусть яркой, но едва ли приемлемой:
- На это намекала ее матушка, когда я пришел к ним с сэром Эллином, чтобы выяснить, нельзя ли как-нибудь замять дело. Глупо с моей стороны. Майра Эддингтон уже успела разослать объявление в газеты. Не только в тот листок, который выпускают посольства; нет, она отправила телеграмму в «Таймс», чё… будь она проклята, - он бросил на Лидию извиняющийся взгляд. – Да еще и оповестила о помолвке всю их семейку.
Сжав в кулак руку, большую и тяжелую, как у какого-нибудь матроса, а не отпрыска уважаемой семьи дипломатов, он стукнул по полированной столешнице, на которой еще оставалась доска для криббиджа. Его губы искривились в уродливой гримасе.
- Причиной всему деньги Джулии, конечно же, - продолжил он через некоторое время, справившись с гневом. – Джулии и ее скаредного папаши. Утром мне придется написать ей. Одному богу известно, как я ей все объясню.
Он потер лицо, словно пытаясь очнуться от кошмара:
- Вот поэтому я и пришел к вам, Эшер. Мне надо хоть что-то сказать жене. Она обожает Рикки. Мне придется сказать ей, что дело ведется, что есть человек, который им занимается. Вы говорите по-китайски. Вы не служите в посольстве и никак не связаны с Эддингтоном и его помощниками, которые готовы на цыпочках ходить, лишь бы не побеспокоить Юань Шикая и не сорвать эти их драгоценные выборы. Можно подумать, Юань даст их провести…
- По-китайски? – Эшер поднял палец, но Хобарт нетерпеливо отмахнулся от него, словно сам вопрос был полной нелепицей.
- Ее убил китаец. Это же очевидно.
- Зачем бы им это понадобилось? – запротестовала Лидия.
- Откуда, чё… откуда, будь я проклят, мне это знать? – огрызнулся Хобарт. – Одному богу известно, что творится у них в головах. Я прослужил здесь почти тридцать лет и до сих пор не могу понять, почему Пэй будут работать только на Хуанов, а человек, который добрую половину своей жизни хранил верность Тянь-ди хуэй , вдруг ни с того ни с сего убивает главу местного братства. Поверьте мне, здесь чувствуется рука китайцев.
Лидия начала было отвечать, но Эшер, поймав ее взгляд, покачал головой.
- Какой-нибудь конкретный китаец, - мягко спросил он. – Кто-нибудь из ваших слуг..?
- Боже, да мне-то откуда знать! – взревел Хобарт. – Все они тут держатся друг за друга, кто их разберет, в чем они замешаны?
- Могу я поговорить с ними? С вашими слугами, я хотел сказать.
Хобарт заколебался, отводя глаза, словно ему в голову пришла какая-то запоздалая мысль. Потом сказал:
- Разумеется. Я бы сам их спросил, но они слишком боятся за свои места, чтобы ответить мне что-нибудь поперек.
Его руки, ухватившиеся за хрупкую фарфоровую чашечку, слегка дрожали, а мощные плечи поникли, будто исходящее от чая успокаивающее тепло было единственным, что еще придавало ему сил.
- Спасибо, что пошли с нами тюрьму, Эшер, - тихо добавил он. – Я этого не забуду, клянусь.
- Ваш сын поддерживал какие-либо отношения с девушкой? До того, как сделал ей предложение, - тут же уточнил Эшер сухим тоном.
- А, да вы же знаете, как оно бывает в дипломатических кругах. Здесь слишком мало женщин, и даже явная охотница за мужьями вроде мисс Эддингтон начинает казаться привлекательной, если до этого годами приходится иметь дело только с местными певичками, - какое-то воспоминание снова исказило лицо Хобарта.
– Рикки относился к ней по-дружески, но точно не собирался просить ее руки. Она на четыре года его старше… была, - поправился он, слегка покраснев от стыда за собственную бессердечность. – Непривлекательной ее не назовешь, но в свои двадцать четыре она еще ни разу не получала предложение, и вряд ли бы получила. Эддингтоны – хорошая семья, но у них гроша ло… у них нет ни пенни за душой.
Он бросил на Лидию еще один извиняющийся взгляд.
- Бог их знает, зачем они привезли дочь сюда. Чтобы занять пост атташе, мужчине нужно иметь не менее четырехсот фунтов личного дохода в год, а поместье сэра Эллина столько не принесет, особенно если он передаст часть имущества сыну.
- Вы сказали, что ваш сын был в китайских кварталах…
- В Восьми переулках, - Хобарт назвал часть города, печально известную своими притонами и борделями.
- Наверняка он был не один.
- Боже правый, нет! Думаю он отправился туда со своими приятелями-бездельниками – Кромвелем Холлом, Гилом Дэмпси из американского посольства и Гансом Эрлихом, письмоводителем фон Мерена… да, - добавил он неохотно, - я тысячу раз говорил мальчику, чтобы он не водил дружбу с Эрлихом, потому что стоит ему глотнуть шаоцзю , и у него рот не закрывается… Но Эрлих обычно пьет быстрее Рикки, да к тому же едва ли может отличить конную артиллерию от прогулочной двуколки, так что я особо не беспокоился. И потом, Рикки не знал ничего важного. Ради бога, Эшер, это Китай, а не Франция. Откуда здесь взяться чему-нибудь важному?
Он поставил чашку на стол, положил руки на колени и замер, склонив голову. «Как солдат, постепенно остывающий после жаркой схватки», - подумал Эшер, которому это ощущение было хорошо знакомо. Когда не остается ничего, кроме озноба, усталости и боли…
Наконец Хобарт сказал:
- Спасибо. Я понимаю, что вам не удастся найти того, кто это сделал, но хотя бы докажите, что ее убил китаец. Что Ричард тут ни при чем… он не виноват. Сделайте это, и я позабочусь о том, чтобы вы получили все необходимое для поисков шу-жэнь… и что еще вы там ищете, - добавил он многозначительно. – Снимите с Ричарда обвинение. Больше нас ничего не интересует.
- Для человека, прожившего в Китае почти тридцать лет, - заметила Лидия, когда Эшер проводил Хобарта и вернулся в номер, - мистер Хобарт не слишком-то хорошо знаком с китайцами и не делает ни малейшей попытки узнать их.
Она сунула руку под подушку, извлекла оттуда серебряный футляр, решительным жестом надела очки и повернула к нему лицо, благодарно жмурясь. На круглых линзах заплясали последние отблески догорающего огня.
- «Все они тут держатся друг за друга, откуда же мне знать, что у них творится в головах»… Так могла бы сказать миссис Пиллей, но не старший переводчик посольства, прослуживший в Китае тридцать лет.
- Воистину так, любовь моя.
Эшер с кочергой в руке опустился на колени перед камином и заново развел огонь. Лидия в это время обошла комнату, гася лампы. Дома, в Оксфорде, у них до сих пор было газовое освещение, а в некоторых комнатах даже сохранились керосиновые лампы, но теперь Лидия начинала подумывать над тем, чтобы провести электричество к ней в кабинет. Эшер подумал, что газ, по крайней мере, прогревает небольшую комнату. В нескольких шагах от камина было холодно, как в могиле, а в спальне, скорее всего, будет еще хуже.
- На самом деле, - он вернул кочергу в стойку, - Хобарт знает китайцев. Четырнадцать лет назад, в мой прошлый приезд, он регулярно читал «Пекин газетт» и водил знакомство с десятками горожан. И, да будь тебе известно, он прекрасно знает, с кем и через кого местные шишки ведут дела. Возможно, восстание так повлияло на него.
Он взял подсвечник с маленького столика у двери и вытащил спичку из коробки, которую всегда носил в кармане. Лидия щелкнула последним выключателем, погрузив комнату во мрак.
- Но если ему разонравились китайцы, он мог бы вернуться домой.
- Возможно, он плохо ладит с миссис Хобарт? – Лидия сдернула со спинки дивана широкую кашемировую шаль и накинула ее на плечи. Из страха утратить хотя бы толику совершенства, подчеркиваемого кружевным платьем, она скорее замерзла бы насмерть, чем позволила бы себе подобную слабость в присутствии посторонних людей. – Хотя в этом случае он мог бы перевестись в Индию. Интересно, какую часть Дипломатической службы составляют люди, не нашедшие себя в браке? С другой стороны, наверное, было бы неплохо жить в Англии, в милом домике, где ты сама себе хозяйка и никакой муж тебе не мешает…
Эшер прижал руку к сердцу:
- Как только мы вернемся домой, я тут же перееду в свои старые комнаты в Колледже…
Лидия испуганно посмотрела на него, затем хлестнула по руке бахромой, которой были обшиты края шали:
- Я не тебя имела в виду, глупый. Вряд ли сэр Грант умеет заваривать чай же хорошо, как ты. Но если Ричард Хобарт не хотел жить с Холли Эддингтон, достаточно было бы отослать ее домой сразу после свадьбы, а самому остаться в Пекине. Если у него и в самом деле такое большое наследство, он вполне мог бы позволить себе раздельное проживание.
- Верно, - снова согласился Эшер. – Из-за чего все это дело кажется еще более странным.
При свете одной свечи они по холодному коридору на цыпочках прокрались к двери детской. Миссис Пиллей, сейчас скрытая под грудой покрывал, искренне верила в благотворное влияние «холодной комнаты и теплой кровати», но это не помешало ей укутать Миранду в несколько стеганых одеялец и надеть ей на голову теплую шапочку, из-под которой выбивался рыжий пушок волос.
После десяти лет брака и двух выкидышей, ставших тяжелым испытанием для его практичной и невероятно хрупкой жены, единственной женщины, которую он любил с самой первой их встречи, рождение дочери казалось Эшеру чудом. Когда в августе он получил телеграмму от профессора Карлебаха с просьбой отправиться вместе со старым ученым в Китай, он ответил отказом. Даже когда старик сам прибыл в Англию и появился у его дверей с «Журналом восточной медицины» в руке, Эшер все еще колебался.
Он прочел статью сразу же после ее выхода и узнал описание созданий, мельком замеченных им в Праге.
Но Лидия сказала: «Мы должны поехать».
Эшер обнял ее за талию, бесшумно закрывая дверь.
Миранда. Крохотная, рыжеволосая, самая красивая девочка на свете…
Это место было для нее – или Лидии – таким же безопасным, как и Оксфорд.
Может быть, даже безопасней. После подавления Боксерского восстания в 1901 представители короля внимательно следили за всеми, кто проходил в ворота окруженного высокими стенами Посольского квартала.
И, как ни странно, встреча с Исидро у Эддингтонов лишь усилила эту уверенность.
Возможно, сам Исидро отверг бы это предположение, но Эшер знал, что вампир, пусть по-своему, но любит Лидию. И ему, Джеймсу Эшеру, не найти для нее лучшего защитника, чем желтоглазый испанский дворянин, который умер незадолго до восшествия королевы Елизаветы на престол.
Умер и стал бессмертным.
В спальне царил зимний холод. Элен положила в кровать керамическую грелку, которая тоже уже успела остыть. При свете свечи Лидия за рекордно короткое время избавилась от платья и корсета и, по самый подбородок закутавшись в ночную рубашку, нырнула под пуховое одеяло, где тут же отыскала ноги Эшера и прижалась к ним замерзшими ступнями.
Позже, уже засыпая, она спросила:
- Ты и в самом деле собираешься заняться этим делом и опросить слуг сэра Гранта?
- Меня это не касается, - сонно ответил Эшер, - к тому же я сомневаюсь, что смогу выяснить что-нибудь стоящее. Но его слово – единственное, что ограждает меня от подозрений, а здесь есть люди, которые могут узнать меня по прошлому моему приезду. Я не могу ему отказать.
В тишине, пропахшей сандалом и ванилью, Лидия положила голову ему на плечо и мизинцем пригладила усы.
- Исидро сказал, когда он приехал сюда? – имя вампира она произнесла с некоторым колебанием. Было время, когда она вовсе отказывалась называть его – время, когда она окончательно отвернулась от Исидро. «Вы тоже защищаете его?» - спросил Карлебах, и она ничего не ответила.
- Нас прервали, - Эшер говорил нарочито безразличным тоном.
- А о том, есть ли в Пекине вампиры?
- Нет, - тихо ответил он. – Я и сам хотел бы это знать.