Тут в одном из дайриков вспомнили песенку Миледи и Рошфора из "Трех мушкетеров", ну и всплыло имя госпожи д'Эгильон. Как-то я переводила статью о ней из Католической энциклопедии. Может, кому-нибудь будет интересно.
Итак, что хранит медальон госпожи д'Эгильон?
читать дальшеА в самом деле - что? Что мог хранить медальон прелестной юной вдовушки, которую злые языки считали любовницей ее могущественного дяди, кардинала Ришельё? Его портрет? Локон волос безвременно погибшего супруга? Или изображение святого покровителя?
Знакомьтесь, Мари-Мадлен де Виньеро де Понкурле, маркиза Комбале и герцогиня д’Эгильон (Эгийон):
Племянница кардинала Ришельё. Родилась в 1604 году, умерла в Париже в 1675 году.
Поначалу ее рука была обещана графу Бетюнскому, сыну Сюлли, но в 1620 она вышла замуж за Антуана де Ру, маркиза Комбале, который двумя годами позднее погиб при осаде Монпелье. Бездетная вдова вступила в орден кармелиток в Париже, решив посвятить остаток своих дней Господу, но после того, как Ришельё стал премьер-министром при Людовике XIII, ей пришлось оставить монастырь и последовать за дядюшкой. Юная маркиза была назначена фрейлиной Марии Медичи, королевы-матери. Вот ее описание, составленное Таллеманом: «Она одевалась тогда так скромно, будто была пятидесятилетней богомолкой. В то же время она не потеряла ни одного волоса, и все они были очень красивы. Но она носила платье из черной кисеи и никогда не поднимала глаз. В такой сбруе она была, однако, фрейлиной королевы-матери и не покидала двора. Тогда ее красота цвела, как прекрасный цветок, но эта привычка сохранялась довольно долго. В то же время она, в конце концов, начала накладывать шиньоны, потом она делала себе завивку или надевала на волосы маленькую ленточку и одевалась в шелковые платья». Снять черные одеяния маркиза отказалась даже после того, как истек срок траура.
Вынужденная взять на себя управление дворцом кардинала, она распоряжалась «его досугом и его тревогами». Убежденная в суетности всех мирских почестей, она занималась благотворительностью, не ища наслаждений в роскоши и богатстве. Ее добродетели и набожность принесли ей прозвание «великой христианки» и «героической женщины». Щедрость была ее главным достоинством. Она участвовала во всех благотворительных начинаниях того времени. Особое внимание она уделяла основанию и поддержке иностранных миссий в Париже и Риме, церкви и духовной семинарии святого Сульпиция, госпиталей в Марселе и Алжире; не оставляла без попечения и орден кармелиток, сестер Винсента де Поля и все религиозные объединения Парижа. Она передала 50 тысяч франков на основание больницы в Париже, которая поначалу располагалась в Ла Сальпетри. Маркиза покровительствовала будущему святому Винсенту де Полю и была душой всех всех благотворительных обществ, духовных миссий и большей части организаций, созданных этим святым. Именно она передала де Полю средства, необходимые для основания Колледжа Добрых Детей (поправьте, если у нас его не так переводят: des Bons-Enfants). Ее щедрость распространялась и на миссию в Китае: она взяла на себя расходы по отправке туда первых епископов. Но больше всего милостей от маркизы получили канадские колонии. Именно по ее настоянию Ришельё послал в Канаду нескольких иезуитов. Отель-Дье в Квебеке был построен на ее деньги, кроме того, ежегодно на его содержание поступало три тысячи франков. Позже Отель был передан на попечение монахинь-госпитальерок из Дьепа. До сих пор здесь служат мессы в память маркизы Комбале и герцога Ришельё, а составленная Мари-Мадлен надпись украшает главный вход. Первые урсулинки были посланы в Канаду тоже по настоянию маркизы. Она участвовала в разработке планов по созданию Монреаля и добилась от Папы Римского одобрения общества, чьей целью было следить за закладкой и развитием города. Наконец, она добилась, чтобы Генеральная Ассамблея духовенства Франции рассмотрела вопрос о квебекском епископстве, и получила от Мазарини пенсию в 1200 крон на его поддержку.
Принцы королевской крови добивались руки этой умнейшей женщины, но она предпочла остаться вдовой, чтобы ничто не отвлекало ее от добрых дел. Когда она получила титул герцогини д’Эгильон, она передала 22 тысячи ливров на нужды бедняков своего герцогства. Писатели того времени пользовались ее просвещенным покровительством. Ее милости не обошли Скюдери, Мольера, Скаррона и Корнеля, который посвятил ей своего «Сида». После смерти Ришельё, который сделал ее своей основной наследницей, она уединилась в Малом Люксембургском дворце, где готовила к публикации труды своего дядюшки и продолжала заниматься благотворительностью. Мари-Мадлен выполнила предсмертное пожелание Ришельё и довела до конца постройку Сорбонской церкви и колледжа, а также Отеля Ришельё, который позже стал вместилищем Национальной библиотеки.