- Например?
- Мифы. Легенды. Предания разных народов.
Мужчина сверился с папкой, в которой, по всей видимости, содержалась информация о Ните.
- Ах, да, вы изучали культурную антропологию, верно?
- Да.
Он закрыл папку, положил на нее руки и посмотрел на Ниту. Девушка отвела взгляд.
- В вашей деревне были легенды, предания и мифы?
- Да, - внезапно ей стало стыдно. Одиноко. Как она раньше не догадалась, чем все закончится?
- И одна из них была связана с векы барбат, я угадал?
- Да, - она постаралась прогнать мрачное воспоминание и вернуться к настоящему.
- Расскажите мне легенду о векы барбат.
Нита тяжело вздохнула, и грудь сдавило с новой силой, словно легкие вдруг окаменели и не желали впускать чистый свежий воздух.
Доктор Зауэрс постучала ногтями по столу. Она не признавала то, что называла «разговорной» терапией. Она верила в лекарства. И в тихих пациентов. Давайте им нейролептики. Постепенно уменьшайте дозу и следите за результатом. Если есть улучшения, пациентов можно выписывать. Если нет, продолжайте лечение. Так как Нита никогда не покинет больницу, надеяться ей не на что.
- Бабушка рассказывала мне о векы барбат. Он пришел в нашу деревню много веков назад. У реки он встретил деревенскую девушку, и они влюбились друг в друга. Они поженились. Потом его жена умерла из-за поветрия, которое пришло из-за гор и убивало всех, и людей, и животных. Кроме векы барбат, в деревне осталось только двадцать человек, и люди не знали, как им уцелеть. Векы барбат не был старейшиной, но у него была власть. К тому же он хорошо соображал, и люди надеялись, что он подскажет им, как быть дальше. Но он был охвачен горем и не смог возглавить их. Это сделал другой выживший человек, который спас оставшийся скот и зерно, так что люди не погибли от голода, родили новых детей, и число их умножилось.
- А векы барбат? Вы сказали, он был охвачен горем. Из-за умершей жены?
- Да. Он очень сильно любил ее. Так сильно, что сделал бы что угодно, лишь бы снова быть с ней. И кое-что он действительно сделал.
- И что же?
- Ночью он бродил по лесу и взывал к злым древним богам, которым поклонялся до прихода в деревню, пока жил с цыганами, до того, как христианский бог стал его единственным богом. Он заклинал темные стихии и умолял о помощи зловещих природных духов. Он обещал выполнить любое их желание, если только они вернут ему жену.
Нита чувствовала, как бьется сердце. Она знала, что ее взгляд блуждает по комнате в поисках – чего? Пути к бегству? Да, она хотела убежать. Из этой комнаты, от этих людей. От истории с плохим концом.
- И что произошло потом?
- Налетела буря. Деревня расположена в долине, так что ее затопило. С неба ударила ослепительная молния и поразила векы барбат. Его кожа почернела, светло-карие глаза стали белыми, волосы и борода тоже побелели. Когда он вернулся в деревню, он уже был… другим.
- Что значит «другим»?
Она притворилась, что не замечает его вопросов:
- Люди в деревне, они потратили так много сил, чтобы спастись самим и спасти урожай и животных, чтобы вернуться к прежней жизни. Из-за наводнения со склона горы сошел грязевой поток и уничтожил многое из того, что удалось сохранить. Грязь была красной, словно гора истекала кровью. Людей стало еще меньше. И тогда они решили, что в деревне есть демоны. Из-за векы барбат их жизнь едва не пошла прахом. Разумеется, люди во всем обвинили его.
Повисла тишина. Потом мужчина тихо спросил:
- Что они сделали с векы барбат?
Нита с трудом сглотнула застрявший в горле ком:
- Они не могли убить его. Он много лет прожил рядом с ними и теперь был одним из них. Но им надо было защитить себя.
- От чего?
- От проклятия.
- Какого проклятия?
Нита ощутила внезапную дрожь в ногах. Стягивавшая лодыжки цепь тихо звякнула. В комнате вдруг стало очень жарко, стены окрасились в обжигающе-желтый цвет.
- Если можно, дайте воды, - попросила она, снова пытаясь отвлечь седоволосого от вопроса.
Мужчина встал, подошел к боковому столику и налил ей чистой воды. Потом поставил стакан перед Нитой, но та даже не притронулась к нему.
Снова усевшись за стол, мужчина сказал:
- Расскажите мне о проклятии.

Может быть, подумала она, может быть, если я обо всем расскажу, может быть, хоть кто-нибудь поймет. До этого все, с кем она разговаривала – полиция, врачи, доктор Зауэрс, – все они были слишком нетерпеливы, верили в то, во что хотели верить, а не в ее слова, хотя она знала, что произошло на самом деле. Этот мужчина с мышиными волосами и глазами, который сказал, что слушает ее, - может быть, он и в самом деле выслушает ее. Может быть, он ей поверит.
Доктор Зауэрс снова постучала по столу длинными, как у животного, ногтями со слоем густо-фиолетового лака. Казалось, они только и ждут, чтобы вонзиться в плоть.
- Доктор Зауэрс, как вы отнесетесь к тому, что я на несколько минут останусь с Нитой наедине?
- Зачем? – сердито спросила Зауэрс. – Это не по правилам.
- Да, я знаю. Но я хотел бы испробовать один прием, который, как я обнаружил, приводит к отличным результатам. Если вы не возражаете…
Зауэрс неохотно встала из-за стола. Такое изменение планов ей явно не нравилось. Прежде чем уйти, она проверила пленку в камере.
- Спасибо, - бодрым тоном произнес седоволосый.
Врач вышла за дверь и с треском захлопнула ее за собой, не посчитав нужным ответить.
Когда она ушла, мужчина посмотрел на Ниту и улыбнулся:
- Вот так. А теперь расскажите мне, что же там произошло.
Отчего-то Ниту его поведение одновременно и обнадежило, и напугало. Дрожащими руками она взяла стакан, сделала небольшой глоток и снова поставила воду на стол, стерев рукавом несколько пролитых капель. Пальцы она по-прежнему сжимала вокруг стакана, словно отпустить его значило уплыть в бесцветную вселенную.
- Как жители деревни поступили с векы барбат?
- Они посадили его в клетку. В этой клетке он жил все время. Иногда ему давали чуть-чуть крови, чтобы он не умер. Так он продолжал существовать.
- А когда те люди умерли?
- Поначалу за ним присматривали все жители деревни, но потом, когда наступила зима, одна женщина предложила забрать векы барбат к себе домой, и с тех пор он постоянно жил в клетке. Она… заботилась о нем, а потом ее дочь, и так далее. Со временем сложилось так, что за него отвечает только один человек. Одна женщина в каждом поколении. Она передавала эту обязанность следующей в роду, самой старшей из своих потомков. В конце концов пришел черед моей бабушки.
- А когда ваша мать умерла, следующей в роду стали вы?
Ее руки похолодели и начали дрожать.
- Да.
Мужчина немного помолчал:
- А вы сами хотели этой ответственности? Присматривать за векы барбат, жить рядом с ним?
- Я… Я не знаю, - ответила она. Никто раньше не спрашивал ее об этом. И буник не спрашивала. Считалось само собой разумеющимся, что Нита поедет учиться, а потом вернется в деревню и родит детей, вырастит одну дочь и станет присматривать за древним существом, которое будет жить рядом с ней, в клетке, как жило со всеми женщинами ее семьи до нее.
- Вы сказали, что векы барбат ходил по деревне и что в лесу он пытался дотронуться до вас. Значит, из клетки его выпустили.
- В свое время одна из присматривавших за ним женщин решила, что если его не кормить, он будет слабым, а значит, по вечерам его можно выпускать на прогулку, надо только привязать его за лодыжку длинной веревкой. Так как вреда от этого не было, все с ней согласились. В любом случае, он не выносил солнца и всегда возвращался в клетку на день.
- Как вампир, - сказал седоволосый. – И он питался кровью.
- Да.
- Чьей кровью?
- Всей деревни.
Мужчину это откровение несколько шокировало:
- Не животными?
- Нет. Его тело не переносило крови животных. Только людей.
- Вашу кровь он пил?
- Иногда.
- Как… как это происходило? Он кусал вас?
- Конечно, нет! – ответила она, чувствуя нарастающее напряжение. – Мы все по очереди резали себе руки и ноги и каждый день приносили ему кружку с кровью. Ему этого хватало, чтобы не умереть.
- Но зачем вам нужно было сохранять ему жизнь на протяжении нескольких веков?
- Потому что убить его значило навлечь несчастье.
- Но из-за него ваша деревня пострадала, разве не так?
- Его убийство принесло бы еще больше горя. Он был цыганом. Он знался со злыми духами. Духи пришли к нему, выслушали и дали ему то, о чем он просил. Люди не знали, что произойдет, если убить его или отпустить на волю, но знали, что на них падет проклятие и в деревню придет беда. Им было неизвестно, что это за беда, вот и все.
- Но вы в это не верили, не так ли? Что это проклятие принесет с собой беду. Что ему было очень много лет. Что он сумел вернуть свою умершую жену.
С губ Ниты сорвался тихий вскрик. Она попыталась стереть стоявшие в глазах слезы, но одна искрящаяся многоцветная капля все же сползла по щеке. Может быть… может быть, он понял!
- Я… Я… Университет. Там сказали, что ничего подобного быть не может. Что он не был старым. Что он был всего лишь сумасшедшим, которого держали в клетке и морили голодом, и что его мертвая жена не вернулась, просто женщины из деревни – моя бабушка, а потом и мама – спали с ним, чтобы забеременеть.
- Как умерла ваша мать?
На Ниту нахлынул ужас. Она не могла признаться в том, что мать покончила с собой. Вместо ответа на вопрос она торопливо продолжила, словно мужчина не прерывал ее:
- Профессор в университете сказал, что моя история – пример мифа, понятого совершенно неправильно. Людям хотелось возложить на кого-нибудь вину за свои беды, чтобы было кого мучить, - она подняла взгляд на седоволосого. – Я вернулась туда, чтобы все исправить.
Мужчина невозмутимо кивнул.
Теперь слова лились из Ниты потоком, словно обжигающая лава, изменившая очертания гор:
- Я пыталась объяснить это остальным. Я говорила, что он не может быть настолько старым. Что он не виноват в случившихся несчастьях. Что боги не возвращали ему жену. Я сказала, что моя бабушка, которая присматривала за ним, на самом деле была его женой. Они мне не поверили.
- И что вы сделали?
- Когда солнце село, я сняла с него цепь и увела его из деревни в горы. Мы шли почти всю ночь. Я оставила ему еду, которую привезла с собой, - жидкую пищу, питательные растворы, немного крови, потому что он привык к ней, все, что можно было выпить. Если он и ел твердую пищу, я об этом не знала. Я попыталась скормить ему гранулы, но он не смог переварить их. А потом я указала ему на большую деревню сразу за вершиной горы и сказала идти туда, чтобы начать новую жизнь. Сказала, что он свободен. Что больше никто не будет держать его в клетке.
Нита покачала головой. По ее лицу текли слезы, голос дрожал, но она продолжала говорить, не дожидаясь ободрения:
- К себе в деревню я вернулась на следующий день. Бабушка сильно разозлилась на меня. Она ударила меня и назвала дурой, а потом начала причитать, что я навлекла на них проклятие и теперь они все в опасности. Жители деревни тоже были сердиты и испуганы. Кто-то хотел убежать подальше, другие искали оружие, чтобы защититься. Один даже предложил посадить в клетку меня вместо векы барбат, будто так можно было все исправить. Я говорила им, что бояться нечего, что старик, векы барбат, ушел, и все они теперь свободны. Как я сама была свободна от той жизни, что ожидала меня. Никакие неправильно понятые легенды больше не управляли их жизнями – нашими жизнями. Я могла вернуться в университет. Мне не придется выходить замуж за векы барбат или потратить всю жизнь на присмотр за ним.
Но людям не нравилось то, что я говорила. Они были очень злы. И напуганы. Бабушке едва удалось удержать их, чтобы они не набросились на меня.
После непродолжительного молчания мужчина спросил:
- А что случилось потом?
- Он вернулся. На третью ночь. Он убивал людей в их кроватях и на улице, когда те пытались убежать в лес. Женщин, детей, мужчин, даже самых сильных, тех, кто решился остановить его. Мою… мою бабушку. Та еда, которую я ему оставила, придала ему сил, и он пил кровь до тех пор, пока не начал раздуваться, а потом снова пил. Он всех убил, и виновата в этом я!
Ее била крупная дрожь. В комнате было очень холодно. Все цвета, даже белый, померкли, словно на них образовалась корка льда, и эта мерцающая мгла, подобную которой Нита видела в глазах векы барбат, взвилась вокруг нее снежным вихрем.
- Но вас он не убил, - сказал мужчина.
- Нет, - выдохнула она – Он пощадил меня.
- Почему?
Она уставилась на него, наблюдая за тем, как плывут и меняются очертания серой фигуры, как его лицо вдруг обретает животные черты, а потом из звериной морды превращается в нечто темное и чуждое, и так до тех пор, пока возникшие образы полностью не парализовали ее.
- Нита, когда вас нашли, вы были покрыты кровью. Вы, не векы барбат. Вы убили жителей деревни, потому что там вы чувствовали себя в ловушке и были обречены на жизнь, которая вас не устраивала.
Ее голова дернулась из стороны в сторону.
- Нита, если там был векы барбат, почему его не нашли? Где он сейчас?
Она закричала:
- Я не знаю!
- Спокойно. Здесь вы в безопасности.
Но его слова не могли унять ужас, от которого сжималось сердце.
- Он исчез. А я осталась рядом с телами, с красными от крови телами, с кровавыми пятнами, которые впитывались в голодную бурую землю, словно та была ртом и долго ждала, когда же ее накормят. Землю моих предков, всех селян, тех, кто пленил векы барбат. Разве вы не понимаете? Кровь вернулась в землю. Куда она должна была уйти много веков назад! Потому что они пленили его!
Доктор Зауэрс, заслышавшая ее крики, ворвалась в комнату:
- Что здесь происходит? Вы расстроили мою пациентку! – она с силой ударила по кнопке внутренней связи на стене и приказала медсестре как можно скорее принести все нужное для укола.
- Нет! Не надо больше лекарств! Отпустите меня! – Нита вскочила на ноги. – Снимите эти цепи! Я ничего вам не сделала, почему вы держите меня взаперти? Помогите! Кто-нибудь, помогите мне! Векы барбат, освободи меня, как я освободила тебя!
Но ее крики утихли вскоре после того, как игла вошла в тело. Окружающий мир отступил, цвета потускнели и почти исчезли, и она уже не видела и не слышала тех, кто был рядом с ней, со всеми их требованиями, суждениями и ограничениями. Зато она ясно слышала векы барбат, потому что теперь он мог говорить, и он разговаривал с ней, называл ее своей невестой, уверял, что никогда не оставит ее. Что она не всегда будет пленницей.
- Однажды, - пообещал он, - ты тоже станцуешь со мной.