Грек Лисандр, который, сам того не зная, сражался с Бруха в Пелопоннесской войне, унаследовал ненависть к этому клану от своего сира. В своих странствиях службе Риму Лисандр слышал немало историй о Бруха, открыто расхаживающих среди карфагенского стада, которым они правили подобно богам, требуя кровавых подношений и жертв. Лисандр отправился в город, чтобы проверить эти слухи, и испытал настоящее потрясение, когда понял, что они соответствуют истине. Карфагеняне жили так уже много веков, и жестокие выводки Бруха и Ассамитов основательно запугали обитателей города. На момент разведывательной операции Лисандра кое-кто из них планировал распространить эти чудовищные обычаи на Испанию и, возможно, Галлию. Рано или поздно они вспомнили бы и об Италии.
Лисандр вернулся к Камилле и рассказал обо всем, что ему удалось узнать. Без сомнения, его нелюбовь к Бруха, связанных с Афинами, заставила его приукрасить рассказ. Но Камилла не спешил. Он не испытывал большого желания нападать на врага на его собственной земле и не был уверен, что Карфаген – враг. Власть и долгий избыток пищи сделали его неповоротливым и самодовольным. Лисандр снова и снова понуждал князя к действию, но Камилла отказывался до тех пор, пока объединенному совету Малкавиан и Тореадоров не удалось окольными путями убедить его.
К 265 году до н. э. греческие колонисты захватили большую часть Сицилии, которая была независима как от Рима, так и от Македонии. Территория острова была разделена между многочисленными автократиями, в городах обитали выводки разных кланов. Самым крупным поселением были Сиракузы, куда бежала Артемида и где она впала в торпор; сейчас городом правил Алхий, князь из клана Малкавианов. Алхия Карфаген не беспокоил, он вообще едва ли знал, что там обосновались Бруха. На самом деле войну начали смертные правители города. Карфагеняне вмешались в спор между Сиракузами и соседним городом, Мессиной. Они не просто решили спор, они в конце концов оккупировали оба города.
Тогда к князю Алхию пришел Бруха из рода Доминика Бродяги и без обиняков объявил, что у Бруха и Карфагена есть свои планы насчет Сицилии и Сиракуз. Почувствовав угрозу, Алхий впал в гнев и обезглавил испуганного посланца. Он не знал, что делать дальше, но, на его счастье, нашелся тот, кто смог дать ему совет: недавно пробудившаяся Артемида и Арикель, танцовщица с быками. Объединившись, они призвали в город Лисандра и вместе составили план вовлечения Рима в войну с Карфагеном. Лисандр вернулся в Рим, чтобы еще раз доложить обо всем Камилле, а Алхий убедил правителей города заняться подготовкой солдат к предстоящей битве.
В результате разразилась первая Пуническая война, решавшая судьбу Сицилии и Корсики и на долгие века определившая характер отношений между Бруха и Вентру. Армия и флот Рима и Карфагена несколько лет сражались с попеременным успехом. Карфаген организовал несколько нападений на Сицилию и Италию, но каждый раз его войска получали сокрушительный отпор. Римляне, высадившиеся в Африке, тоже не избежали поражения. В конце концов смертные закончили войну. В выигрыше оказался Рим, получивший обе спорные территории.
Несмотря на довольно сомнительное поражение, Карфаген оставался силой, с которой приходилось считаться, в нем по-прежнему обитали Бруха, Ассамиты и поклонявшиеся Баалу сородичи. Алхий, Лисандр и пробудившаяся Артемида уговаривали Камиллу продолжить войну и закрепить победу Рима. Князь отказался. Он видел, что произошло с сородичами, ступившими на землю Африки: они исчезли. До тех пор, пока Карфаген не превратится в очевидную угрозу Риму, князь ничего предпринимать не станет.
Carthago delenda est
Вторая война с Карфагеном началась через 20 лет, и Сородичи не имели к ней никакого отношения. Она вспыхнула в отдаленной Испании, где обитала малая часть новообращенных Бруха, соседствующих с жестокими Ласомбра. Смертный по имени Ганнибал и его сподвижники сами развязали войну, захватив союзную римлянам колонию Сагунт. После этого Ганнибал отправился на юго-восток, перешел через Альпы и вторгся в Италию, где он и его армия оставались на протяжении пятнадцати лет. В то время как римляне и карфагеняне вели кровопролитные сражения, Сородичи хранили молчание. Многие италийские Каиниты были так напуганы, что не отваживались покидать свои города, а сицилийские Тореадоры и Малкавианы были по горло заняты, отражая очередные набеги карфагенян. Бруха окопались в Африке, предоставив сражаться своим смертным союзникам.
Постепенно римлянам удалось переломить ход войны и изгнать Ганнибала назад в Африку. По следам его шли римские легионы, которые вторглись в Африку и разгромили Ганнибала на его родной земле.
Во время этой последней битвы Камилла и остальные Сородичи оставались в своих убежищах, приходя в себя после двух десятилетий войны на территории полуострова. Карфаген сдался и согласился на выдвинутые Римом условия, отказавшись от Испании и сделав еще несколько уступок победителям. Как бы ни были расстроены карфагеняне поражением, сам город на тот момент находился вне опасности, поэтому Бруха были довольны.
Римляне, Вентру и поддерживающие их сицилийские Тореадоры и Малкавианы особой радости от победы не испытывали. Лисандр настаивал на окончательном разрешении конфликта. Армии смертных, возможно, и были сокрушены, но бессмертные враги оставались все столь же могущественными. Другие кланы, возглавляемые князем Алхием, тоже обратились к Камилле. Они хотели уничтожения Карфагена. Римский народ тоже жаждал войны. Знаменитый римский оратор Катон Старший был буквально одержим Карфагеном. На протяжении многих лет каждую свою речь в Сенате он заканчивал одной и той же фразой: Carthago delenda est – Карфаген должен быть разрушен. Лисандр подхватил эту присказку и часто повторял ее Камилле.
Неизвестно, чьи усилия сыграли тут большую роль, Катона или Лисандра, но результат был достигнут. Камилла согласился объединиться с другими кланами и навеки устранить угрозу, исходящую от карфагенских Бруха и Ассамитов. В 150 году до н. э., через пять десятилетий после окончания войны, Рим объявил Карфагену войну, и эта война была одной из немногих, к которым смертных подтолкнули Вентру. Римская армия и флот напали на город и взяли его в осаду, окружив заслоном из войск и кораблей.
В третьей Пунической войне римским солдатам не пришлось много сражаться: вслед за осадой последовала быстрая капитуляция. Для Вентру же это была величайшая битва из всех, в которых они до сих пор участвовали. В то время, как легионеры разоряли город, Вентру, Тореадоры, Малкавианы и кое-кто из Гангрелов, помогавшие людям в сражении, в течение пяти ночей бились на городских улицах с Бруха. С обеих сторон погибли десятки Сородичей и тысячи смертных. Никогда больше Сородичи не сходились открыто в такой серьезной схватке. Те немногие, кому удалось пережить те ночи, могут подтвердить, что от ужаса у них кровь стыла в жилах.
Захватчикам удалось покорить ночь, хотя и дорогой ценой. Первую атаку на город возглавила сама Артемида, но обезумевшие берсерки-Бруха разорвали ее на куски. Князь Алхей был так изранен, что впал в торпор, из которого, вероятно, так никогда и не вышел, - судьба его до сих пор неизвестна. Лисандр вынес из боя множество шрамов, но все же остался цел и самолично отрубил голову последнему Бруха. Камилла оставался в Риме, но его юный отпрыск, Тиберий Карнифекс, вырезал целое логово Ассамитов, прежде чем умер, отравившись их ядовитой кровью. Вскоре после этого город пал, и легионеры приступили к грабежу. По приказу Лисандра они сравняли город с землей, убили тысячи его жителей и обратили в рабство всех остальных. Землю, на которой стоял Карфаген, они засыпали солью, чтобы на ней ничего не могло вырасти – и чтобы не смог восстать ни один погруженный в торпор Каинит. Война с Карфагеном закончилась.
Неудача Сената
После падения Карфагена власть Рима стремительно увеличивалась. Следующей покорилась Греция, затем – Малая Азия, Ближний Восток, Галлия и Египет. Римская империя правила большей частью известного мира, и в центре ее находился Камилла и его сородичи-Вентру. Разумеется, не обошлось и без Каинитов из других кланов. Малкавианы, Тореадоры, Гангрелы и даже римские Носферату сыграли свою роль в победе над Карфагеном и предъявили права на свою часть добычи. Многие из этих кланов уже имели определенное влияние на территории новых римских провинций и не собирались лишаться его только потому, что у смертных сменилось правительство.
Впервые со времен Второго Города Вентру пришлось учиться жить в мире с другими кланами. Это оказалось куда более сложной задачей, чем представлялось поначалу, потому что Вентру начали враждовать друг с другом. Камилла, князь Рима и один из создателей империи, был, вне всякого сомнения, самым влиятельным Вентру – если не Каинитом – мира. Он решил, что такая власть заслуживает признания и что Вентру, рассеянные по всему Средиземноморью, должны относиться к нему с особым почтением.
Эта претензия на верховенство противоречила всем традициям Вентру, которые они соблюдали на протяжении тысяч лет. Каждый из них был сам себе господином, неподвластным никому, за исключением только сира или покровителя, выбранного по собственной воле. Разумеется, они признавали родство, но клановая иерархия даже в те ночи основывалась скорее на положении в обществе, чем на преходящих званиях. Вентру держались за свою власть и репутацию, и плевать им было на остальной мир. У них не было друзей, только временные союзники. Клан время от времени образовывал совещательный орган, чем-то напоминавший римский Сенат. Этот совет Вентру оказался еще менее эффективным, чем его маловразумительный аналог среди смертных. Фракции разрывали Сенат на части и не давали принимать важные решения, а Вентру, казалось, были склонны заключать союзы и договоры с другими кланами, а не со своими собратьями.
Как и в случае с Пуническими войнами, Камилла принял одно из важнейших решений, руководствуясь не столько собственными размышлениями, сколько примером смертных. Юлий Цезарь, Помпей Великий, Марк Антоний и Октавиан выхолостили римскую конституцию и лишили Сенат власти. Эти люди, устав бороться с ограничениями, накладываемыми избранным правительством, вовлекли империю в кровавую гражданскую войну. Победителем в ней оказался Октавиан, который принял имя Август и провозгласил себя императором Рима.
Rамилле понравилось то, что он видел. В хаосе гражданской войны власть Вентру над Римом ослабла. Члены других кланов правили в незначительных городах, обособившись от Вентру, но сами Вентру были слишком разобщены, чтобы как-то справиться с ситуацией. Вот уже три десятилетия Вентру не собирались на совет и, похоже, не собирались делать этого и впредь. С помощью своих потомков, связанных кровавыми узами, а также верного Лисандра, Камилла начал объединять клан, положив тем самым начало бесконечным обидам и спорам.